Спорные страницы
Источник: http://www.nov-grani.com.ua/exp.php?type=1&ni=7628&PHPSESSID=5d269f4ad1ed2d3cbe65a0acc8b57c7b
Отрывок фильма "Продолжение воды". Источник: http://community.livejournal.com/brodsky/192648.html
Этот источник указан мне Натальей Шарымовой (Sent: Wednesday, January 30, 2008 2:43 AM)
Недавно прочел один текст в Интернете, от которого странно защемило в душе.
Виктор Франк!.. Студентом прочел его перевод повести Джеймса Джойса "Портрет художника в юности" (книга была издана в Италии в 1968 г.)
и пока читал - переписал ее от руки несколько раз - настолько гибким и точным был язык, какое-то завораживающее магнетическое действие производила
ломкая ритмика внешне простой, но необыкновенно грациозной фразы, волновала замечательная интонационная нагруженность строки - хотелось понять,
как это сделано, но времени было в обрез, и я по ночам просто переписал эту книгу, хотя студент МГУ, который дал мне ее прочесть
(тогда я видел его первый раз в жизни), пообещал мне ее подарить, но в нашу вторую встречу я говорил об этой книге с таким жаром и восторгом,
что хозяин взял ее прочесть - и больше я его никогда не видел. Но тетрадки перечитывал потом еще несколько раз... Итак, Виктор Франк встречался в Лондоне
с Анной Ахматовой, приносил магнитофон для записи ее чтения, оставил воспоминания... И этот текст содержит интересное место о Бродском:
Примечательные отзвуки некоторых их разговоров сохранились и в уже упомянутых записях В.Франка. Речь зашла о "порче" русского языка в Советском Союзе и о том, что "чистота" его сохранена лишь во все сужающемся кругу "старой эмиграции". И здесь, неожиданно для собеседника, Ахматова стала защищать одно, по совести сказать, не очень складное выражение в газетной заметке, на которое обратил внимание ее собеседник.
- Ну да, это вам чуждо. Это - растущий язык... Мы, Бог знает, как говорим. Язык у нас загрязнен и испорчен, но это растущий язык, живой чзык. А мужики как чудно говорят! Недавно один мой ученик поехал навестить Бродского в Архангельской области. Вечером к Бродскому пришел местный начальник, мужик, конечно. Бродский ему сказал: "Ну, что с меня спрашивать? Я же тунеядец".
- Ну, какой вы тунеядец...
- Ну, английский шпион...
- Вот это ближе к делу, - сказал мужик.
"Ближе к делу...?"
Большое место в беседах Ахматовой с друзьями и знакомыми занимала тема изданий советских поэтов за рубежом. Ахматова, разумеется, была им рада, но весьма строго оценивала низкое текстологическое качество многих публикаций и комментариев:
- Бог знает что о нас пишут. Вот в "Воздушных путях" напечатано одно мое маленькое стихотворение, и в примечании к нему говорится, что Бродский - мой избранник. И это о женщине, которой почти 80 лет! ...Нельзя же такие вещи делать".
Источник: http://ricolor.org/europe/britania/vr/cult/ahmatova/
В Интернете за 700 руб. предлагается купить диплом:
Тема: Система стиха И. А. Бродского СОДЕРЖАНИЕ ВВЕДЕНИЕ...3 ГЛАВА I. МЕТРИЧЕСКАЯ СИСТЕМА И.А.БРОДСКОГО В КОНТЕКСТЕ V; ЭВОЛЮЦИИРУССКОГО СТИХА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА...39 1.1. Классические формы...43 1.2. Неклассические формы...55 1.3. Основные пропорции метрического репертуара...60 1.4. Метрическая система Бродского в доэмигрантский период...62 1.5. Переводческая концепция и ее роль в формировании поэтической техники И.АЛ5родского...74 1.6. Эмигрантский период творчества...84 ГЛАВА 2. РИТМИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА МЕТРИЧЕСКИХ ПРИОРИТЕТОВ В ПОЭЗИИ И.А.БРОДСКОГО...105 2.1. Ритмика приоритетов: период до эмиграции...105 2.1.1. Классические формы...105 2.1.2. Неклассические формы...115 2.1.3. Ритмика основных размеров переводной лирики И.А.Бродского...125 2.2. Ритмика приоритетов: общие тенденции эмигрантского периода...134 2.2.1. Классические формы...'...134 2.2.2. Неклассические формы...136 ГЛАВА 3. СООТНОШЕНИЕ РИТМА И СИНТАКСИСА В ПОЭЗИИ И.А. БРОДСКОГО...146 ц 3.1. Поэтический перенос в его соотношении с ритмом...146 3.2. Особенности формирования поэтики переноса в раннем творчестве ИАБродского. Доэмигрантский период...151 3.3. Функции стихотворного переноса в переводной поэзии ИАБродского...165 3.4. Функции стихотворного переноса в эмигрантский период творчества И.А.Бродского...170 ЗАКЛЮЧЕНИЕ...190 БИБЛИОГРАФИЯ...196 ПРИЛОЖЕНИЕ 1 ПРИЛОЖЕНИЕ 2 ПРИЛОЖЕНИЕ 3ВВЕДЕНИЕ
Развитие русской литературы не всегда идет простыми путями. Еще со времен '*' Ивана Грозного и Андрея Курбского такие проблемы, как поэт и государство, литература в эмиграции, оказались в центре внимания общества и до сих пор будируют его. ХГХ-е и ХХ-е столетия добавили к этому вопрос о «внутренней эмиграции», о праве художника избирать для себя не только судьбу и страну пребывания, но и язык художественного творчества. Примеры А.И.Герцена, ИАБунина, В.В.Набокова - лишь вершина айсберга, называемого по-разному: «русская литература в изгнании», «русская литература зарубежья», «возвращенная литература» и т.д. Но кроме этого «извода» русской художественной мысли ныне известны «вторая литература» (АТерц), «русская неофициальная литература» (С.Савицкий), советская неподцензурная литература, самиздат (НХлазков), авангардизм как форма альтернативного искусства, андеграунд как литература принципиально иной художественной направленности и т.д. В такой сложной и разветвленной категориальной и терминологической системе внутрилитературных взаимодействий определение статуса того или шюго автора зачастую затруднено не только особенностями художественного метода, но еще и перипетиями его биографии.
Этот своеобразный политико-биографический аспект, доминирующий в современном литературоведении, приводит к тому, что художественная содержательность творчества, идейная ориентация, формы выражения авторского сознания оказываются на втором плане, уступая место членению литературного процесса на биографически обусловленные, но лишенные диалектического содержания массивы. Представление о литературном процессе в таком контексте перестает опираться на предложенную Ю.МЛотманом уровневую структуру: «Распределение внутри литературы сферы «высокого» и «низкого» и взаимное напряжение между этими областями делает литературу не только суммой текстов (произведений), но и текстом, единым механизмом, целостным художественным произведением». [Лотман Ю.М. 1992:13]1 Нарушение принципа единства, игнорирование аксиологических норм по отношению к литературному процессу второй половины XX века, на наш взгляд, в конечном итоге ведут к разрушению причинно-следственных связей и «растаскиванию» литературы по групповым и кружковым «кладовым». Правда, справедливости ради надо отметить, что основы подобного разделения репродуцируют собой скорее не состояние литературы, а положение, в котором находится само общество. Именно в ситуации «безвременья», как учит история, и возникает «борьба за авторитеты», соперничество за свой «кусок художественного пирога».
Прочтенный вне «текста эпохи» и всей русской литературы, Нобелевский лауреат Иосиф Александрович Бродский, в интерпретации некоторых исследователей, становится неким идолом «антирусскости» или даже идеологом антилитературы, а не ностальгирующим в вынужденном изгнании русским поэтом, внимательно прислушивающимся ко всему, что происходит в России. А между тем, большая и самая драматичная часть его жизни, связанная с СССР, даже в далекой и благополучной Венеции заставляла Иосифа Александровича вновь и вновь обращаться к истории русской литературы, читателем и почитателем которой он оставался до последних дней. Именно высказывания поэта и его творчество на чужбине доказывают тот факт, что Бродский является неотъемлемой частью русской культуры, творцом, долгое время бывшим на самом острие эстетических и этических противоречий.
На фоне общей истории русской литературы XX века поэтика И.АБродского представляет собой уникальный феномен. Его художественная система объединяет в себе интенции самого различного порядка: интерес к классической литературе XVITI -начала XIX веков, увлечение поэтами «серебряного века» (особенно - М.Цветаевой, А Ахматовой), со временем приобретшее характер своеобразного соперничества, переводческая деятельность с выходом, в конечном итоге, на уровень художественно обусловленного билингвизма, участие в самиздатовской деятельности ленинградского
1 Здесь и далее сначала указывается автор работы и год ее написания, затем, после двоеточия -номер страницы. андеграунда, с его специфическими поисками в области деструктурирования традиционной модели русского стиха. Но, конечно же, все эти проекции жизни и творчества не складывались моментально, а формировались постепенно под , воздействием как характера самого художника, так и «давления обстоятельств». Не случайно Анна Ахматова, непосредствешю наблюдавшая перипетии общественной жизни молодого Бродского, провидчески язвительно отмечала парадокс этого противостояния: власти своими руками «нашему рыжему создают биографию». [Волков 2002:351] Это - своеобразный символ эпохи, когда противодействие официальной и неофициальной культур достигало апогея.
Станислав Савицкий, подчеркивая консервативный характер неоавангардизма 1950-1960-х годов, справедливо, на наш взгляд, отмечает: «Это время было любопытно тем, что обращение к утопическолгу проекту модернизма начала XX века и поиски его продолжения происходили в ситуации безвременья, медленной агонии некогда могущественной державы. Этот исторический сюжет стал центральным для литературных биографий И.Бродского, В.Кривулина и некоторых других неофициальных авторов, видевших себя певцами, разрушающими империи». l\ [Савицкий 2002:84] В таком контексте представление об особенностях судьбы и творчества Бродского приобретает особенную актуальность именно потому, что этому поэту первому удалось преодолеть стереотипы общественного сознания. Недаром он до сих пор считается одним из самых интересных и в то же время необычайно сложных для понимания авторов. Попытки проникнуть вглубь его творческой лаборатории регулярно предпринимаются в современном отечественном литературоведении. И в этом отношении Бродский, безусловно, - один из самых востребованных поэтов второй половины XX столетия.
Бродсковедческая библиография, даже по самым скромным подсчетам, на настоящее время составляет около тысячи статей и монографий. По проблемам его , „ творчества защищено 2 магистерских, 27 кандидатских и 2 докторских диссертации.
Такой объем научно-критической литературы ставит перед каждым новым исследователем довольно слоисную пробледгу самоопределения. Не случайно, что в диссертации А.АНовикова «Литературно-критические взгляды Иосифа Бродского» подробно рассматриваются основные тенденции и направления, сложившиеся в современном бродсковедении. Среди различных аспектов ученым выделяются следующие: образно-тематическая система и символика поэзии Бродского, философская и религиозная проблематика, роль невербальных искусств в творчестве поэта, «география» поэзии, художественное время и пространство, жанровая и стилевая природа лирики, анализ отдельных стихотворений Бродского (подразделяющийся на традиционный формально-стиховедческий анализ, анализ в форме свободного эссе на тему, интертекстуальный анализ отдельных стихотворений Бродского), изучение англоязычной поэзии Бродского. Таким образом, по наблюдениям исследователя, основные усилия бродсковедов сосредоточены на трех основных областях: 1) биография поэта, 2) поэтика творчества, 3) интертекстуальные связи.
А.А.Новиков справедливо, на наш взгляд, акцентирует внимание на своеобразном парадоксе развития современного бродсковеденпя, когда «известные литературоведы, склонные к академическому стилю исследования, обращаясь к творчеству Бродского, невольно избегают принципов анализа и строят свои работы в жанре свободного истолкования-размышления» [Новиков 2001:5], что связано не только со степенью разработанности, но и со спецификой самого художественного материала. Особо исследователь отмечает существующие на сегодняшний день подходы к проблеме периодизации творчества поэта, выделяя два основных направления: «по десятилетиям (творчество 60-х, 70-х, 80-х, 90-х годов) или в (юответствии с переломными этапами жизни поэта (до ссылки, до эмиграции, до получения Нобелевской премии, после получения премии и до кончины)». [Новиков 2001:6] При этом АА.Новиков считает, что все творчество Бродского «четко делится на две части - на написанное им в России и вне родины. В этой связи закономерны термины «ранний» и «поздний» Бродский. Перед нами как бы два разных поэта» [Новиков 2001:6].
Подробный обзор состояния бродсковедения, проделанный А.А.Новиковым, позволяет нам лишь вкратце остановится на основных публикациях и исследованиях, среди которых мы выделяем работы, имеющие преимущественное отношение к заявленной нами теме.
На данном этапе развития бродсковедения среди множества публикаций преобладающими оказываются материалы биографического характера, что вполне закономерно, так как проникновение в глубшхы художественного феномена требует гораздо больше усилий и времени. В противоположность строго научному подходу, для биографических исследований во многом характерны субъективность и противоречивость. Зачастую сами авторы постулируют «неакадемичность», как, например, это делает Л.Штерн в книге «Бродский: Ося, Иосиф, Josepli» [Штерн 2001] или Петр Вайль и Лев Лосев, редакторы-составители сборника «Иосиф Бродский: труды и дни», декларирующие изучение малоизвестных сторон творчества поэта и фактов, изложенных «в свободной, неакадемической форме». Главным недостатком такого подхода, по нашему мнению, является то, что вместо объективного анализа творческой личности в ее становлении создается миф о Бродском, а многие факты биографии и творчества воспринимаются a priori, как не требующие научной доказательности аксиомы. Так, например, субъективно трактуемые перипетии жизни ^ поэта, его многочисленные знакомства, преподавательская и просветительская деятельность оказываются единственным основанием для утверждения мысли о гениальности и некоей избранности Иосифа Александровича: «Явление Бродского-преподавателя столь разнообразное, почти грандиозное и абсолютно харизматическое, что заслуживает большего, чем эта маленькая заметка-воспоминание». [Полухина 1998:55]
Нисколько не желая умалять достоинства биографического метода, мы в то же время не можем не отметить, что процент субъективности в подобных изданиях оказывается слишком высоким, а постулируемые истины вряд ли всегда соответствуют самоидентификации И.Бродского.
При этом нельзя не признать ценными биографические источники, в которых содержатся мысли и высказывания самого поэта. Так, в книге С.Волкова «Диалога с Иосифом Бродским» представлены стенограммы бесед с И.Бродским, которые не только проясняют некоторые вопросы биографического плана, но, что особенно важно, помогают понять отношение Бродского к русскому и зарубежному (в частности - англоязычному) литературному процессу. В этом плане нельзя не отметить и составленный В .Полухиной сборник «Иосиф Бродский. Большая книга интервью», в который вошли материалы многочисленных интервью, почерпнутые из различных издашш и источников, с их подробной атрибуцией. Книга ценна имешю тем, что в ней содержатся непосредственные суждения поэта, не подвергшиеся переосмыслению и интерпретации.
Биографический метод, доминирующий в современном бродсковедешш, позволяет говорить о том, что время сбора информации и накапливания фактического материала еще весьма актуально для развития этой отрасли, особенно в тех случаях, когда описываемые факты имеют прямое отношение к перипетиям творчества. Так, С.Шульц в своей работе приводит ряд данных из жизни И.Бродского в 1961-1964 годов, объясняющих происхождение такого специфического жанра, как «Свадебные стихи». [Шульц 2003] Интересные сведения о жизни Бродского в Петербурге содержатся в работе Бориса Хотимского. [Хотимский 2003] Малоизвестные факты раскрываются в книге «Иосиф Бродский: труды и дни», в которой помещены беседы с видными британскими литераторами (И.Берлин, Дж. Ле Карре и др.), с поэтами-нобелевскими лауреатами (Ч.Милошем, Д.Уолкотом, О.Пасом, Ш.Хини). Ценность таких публикаций и материалов тем выше, что в них велика не только степень подлинности и непосредственности, но и авторской концептуальности.
В этом отношении определенный интерес представляет и книга В.Полухшюй «Бродский глазами современников», вышедшая на русском и английском языках [Полухина 1997], в которой содержится 16-ть интервью 1989-1990 годов. В них довольно полно раскрываются философские и религиозные взгляды поэта, его отношение к языку, к роли в его творчестве античности и иноязыковой среды.
В целом же можно отметить, что изданий подобного рода довольно много: они публикуются в России и за рубежом постоянно, и потому любой их обзор не может претендовать на полноту.
Но популярность Бродского среди деятелей культуры и мемуаристов, как это ни парадоксально, не приводит к выявлению глубинных законов его поэтики, так как чаще всего внимание обращается на общеизвестные факты из жизни поэта: его противостояние режиму, эмиграцию, политические пристрастия, литературную и общественную позицию, за которыми не ощущается главного - собственно литературоведческого дискурса. Редкие статьи, наделенные на проникновение в структурно парадигматику и синтагматику, в конечном счете тонут в потоке неомифологической эссеистики. Внелитературные составляющие феномена Бродского, интересные и важные для понимания его судьбы, на наш взгляд, заслоняют понимание главного, того, каким образом сложилась и эволюционировала художественная система ИАБродского.
Именно потому, очевидно, все чаще ученые обращаются к изучению отдельных произведений И.Бродского. Следует отметить, что методика имманентного анализа на данном этапе развития бродсковедения постепенно становится ведущей, хотя, в силу разности установок исследователей, и не обладает однородностью.
Ярким отражением методики имманентного анализа является уникальный сборник «Как работает стихотворение Бродского» (2002), в котором представлено 16-ть статей ведущих ученых разных стран. Широкий спектр рассматриваемых явлений позволяет, по нашему мнению, считать это издание одним из самых удачных.
Именно в рамках этого подхода Валентина Полухина, анализируя формальные (ритм, рифма, синтаксис) и содержательные аспекты стихотворения «Я входил вместо дикого зверя в клетку...», занимающего особое место в творчестве поэта и носящего во многом программный характер, приходит к выводу о том, что в этом тексте Бродского «в наиболее афористической форме выражено жизненное кредо поэта, а стиль его продиктован тем, что это стихотворение во многих отношениях итоговое». [Полухина 2002:135] Свои соображения ученый подкрепляет биографическими данными, а также анализом семантики, тематики и словаря текста, что позволяет сделать вывод о том, что, благодаря совпадению биографического и поэтического планов, Бродский «концептуализирует свою жизнь» и выстраивает собственную легенду-биографию.
Лев Лосев, анализируя стихотворение «На столетие Анны Ахматовой», раскрывает уникальность его структурной организации: специфический размер (редко встречающийся у Бродского 6-стопный ямб, связанный с традицией элегического александрийского стиха), строфическое членение стихотворения, переносы, звукопись, синтаксическая структура текста. В статье также поднимается вопрос об , v «ахматовском цикле» в творчестве поэта. [Лосев 2002]
К проблеме генезиса жанра поэтического некролога Бродского обращается в своей статье В.Г.Вестстейн. Анализируя стихотворение «Мысль о тебе удаляется, как разжалованная прислуга» из сборника «Уршшя», исследователь приходит к выводу о том, что в данном стихотворении Бродского «вместо реального сюжета развивается так называемый «лирический сюжет», выражающийся в последовательности мыслей, желаний, воспоминаний и наблюдений говорящего», [Вестстейн 2002:174] при этом в лирическом сюжете Бродского, «существующем только в уме говорящего, прошлое, настоящее и будущее сменяются». [Вестстейн 2002:174] Среди формальных аспектов исследователь отмечает специфику рифменной схемы, «нерегулярность» метра, фрагментарность структуры, лексическое своеобразие и «фигуративность» языка. Я
двига Шимак-Рейфер обращается к анализу поэмы «Зофья» в аспекте заявленной проблемы автоцитации у Бродского, а также к определению функций ^ мифологических, религиозных и психологических тем и мотивов в его раннем творчестве. Привлечение исследователем биографических данных в ряде случаев помогает прояснить некоторые аспекты ранней поэзии Бродского. [Шимак-Рейфер 2002]
Джеральд Смит, выбрав для анализа стихотворение «Колыбельная трескового мыса», предлагает в своей статье систематический анализ формы, и в частности -структурного строя строки в сравнении с синтаксисом на уровне предложения. Исследователь кропотливо подсчитывает число слогов в каждой строке, выводит среднюю длину строк в четных и нечетных строфах, число и длину предложений в расчете на строфу, получает среднюю ударяемость строки, соотношение ударений и г слогов на строку в строфе, определяет совпадения границ предложения с концами ¦ту строк, взаимодействие синтаксиса произведения с рифмой и метром. В результате применения сложных и неодномерных методик он приходит к выводу о том, что уникальный текст Бродского не укладывается ни в двусложные, mi в трехсложные метрические схемы и больше всего подходит под определение логаэда (на деле речь идет о вольном дольнике). Исследователь считает, что таким образом Бродский сохраняет преимущества строгой формы, но в тоже время индивидуализирует текст и отделяет его от устоявшихся семантических ассоциаций. [Смит 2002]
Барри Шерр обращается к стихотворениям «Эклога 4-я (Зимняя)» и «Эклога 5-я (Летняя)» и затрагивает проблему воздействия жанра эклоги на тексты Бродского, в частности, усматривая параллели между стихотворениями Иосифа Александровича и Вергилия в контексте отношения Бродского к античности и к существующим литературным традициям. В рамках формального анализа Б.Шерр рассматривает ритм и рифму, мотивы, образы и сюжет произведений и приходит к выводу о том, что Бродский не подражает Вергилию, а использует форму эклога, чтобы «воздать должное классической традиции и поразмыслить о ней». [Шерр 2002:171]
М.Лотман представил обстоятельный анализ стихотворения Бродского «На смерть Жукова», в котором, по мысли исследователя, реализуется одна из ведущих тематических линий пересечения границы смерти (одной из основных тем поэта). Ученый исследует цикл текстов, посвященных памяти исторических деятелей, и делает вывод о том, что стихотворение «На смерть Жукова» выделяется из общего ряда как в тематическом, так и в стилевом отношении: «...весь пронизан несоразмерностями и несуразностями, начиная с синтаксических и стилистических и кончая тем, что ... персонаж, чье отсутствующее присутствие играет, как представляется, чрезвычайно важную роль в семантической структуре текста, оказывается неназванным вовсе». [МЛотман 2002:67] Анализ ритмики указывает на ассоциации с известным стихотворением Г.Р.Державина «Снигирь», но при этом ритмическая структура стихотворения отличается от текста Державина принципиальным образом: избегая сверхсхемных и пропуская схемные ударения, Бродский существенно «облегчает» «тяжелый», «дисгармоничный державинский ритм». [МЛотман 2002:69] Таким образом, уже на примере анализа одного из произведений поэта определяется самая важная особенность его поэтики: декларируемая на номинативном уровне верность той или иной традиции русской поэзии подвергается автором деконструкции, творческой переработке, затрагивающей поэтическую форму, и это позволяет говорить о том, что изучение стихотворной техники Бродского может позволить проникнуть в глубины его творческого сознания, определить меру и степень его следования русской поэтической культуре.
В семантической структуре текста Бродского, по мнению М.ЮЛотмана, выделяются два уровня: пропозициональный (образуемый словами, объединяемыми в предложения) и семный («уровень семантических составляющих, образуемых корреспонденцией более мелких, чем слово, компонентов смысла» [МЛотман 2002:73]). При этом обнаруживается, что некоторые образы стихотворения Бродского содержат несоответствие между пропозициональной и семной структурами. Все это приводит исследователя к мысли о том, что в данном тексте «за обычной для Бродского бесстрастной логичностью повествования отчетливо проглядывает тот хаос, та бездна, которая одновременно и ужасала, и вдохновляла Паскаля, Кьеркегора, Достоевского, Ницше, Шестова, Камю». [МЛотман 2002:75] Это в свою очередь позволяет проникнуть в своеобразный «имперский дискурс» Бродского, в образность поэта, «где все несуразно, разностильно, разновременно», где «разрушенная целостность порождает разрушенный дискурс, не различающий тем, цитат, языков и -*\ стилей, держащийся на частичности, намеке». [МЛотман 2002:75]
Томас Венцлова в своем исследовании касается проблемы генезиса «кенигсбергских» и «литовских» циклов. В статье ««Кенигсбергский текст» русской литературы и кенигсбергские стихи Иосифа Бродского» в порядке возрастающей сложности он рассматривает три текста Бродского, из которых «Отрывок» представляет собой достаточно простую как с формальной, так и с содержательной стороны зарисовку из быта провинциального советского города; «Открытка из города К.» - сонет, с характерными для классического сонета внутренним единством и принципами развития темы, в котором, однако, Бродский нарушает правила сонетной формы (отказ от рифмы, от «сонетного» чередования клаузул, введение «лесенки», /j, маскирующей сонетную структуру); «Einem alten Architekten in Rom» обладает особым интертекстуальным содержанием. [Венцлова 2002 а]
Похожим образом Т.Венцлова анализирует и стихотворение «Литовский ноктюрн» из «литовского цикла» Бродского. Исследователь касается таких проблем, как метрика, рифма, строфическое деление и графика текста, лексико-грамматическое своеобразие и синтаксическое строение произведения, отмечая при этом «исключительно резкий конфликт между ритмом и синтаксисом, выраженный в переносах, инверсиях, разрывах синтагматических связей и т.п.» [Венцлова 2002 6:115]. На содержательном уровне исследователь анализирует основные темы произведения: тему моря, тему границы, тему призрака, тему письменности (письма) и речи.
Из несомненных достижений современного бродсковедения можно отметить книгу «Поэтика Иосифа Бродского», в которой затрагиваются актуальные проблемы творческого метода: парадоксальность поэзии Иосифа Бродского, соотношение поэзии и прозы, особенности мотивов и жанров, мифы, создаваемые поэтом. Особенный интерес вызывают работы, посвященные структуре стиха Бродского: статьи Дж.Смита, [Смит 2003:181-204] А.Н.Андреевой [Андреева 2003:205-214], МАПанариной [Лшюршга 2003:215-229], О.В.Зырянова [Зырянов 2003:230-241], АГ.Сгепанова [Степанов 2003:242-264].
Целый раздел в книге «Поэтика Иосифа Бродского» уделяется анализу р; отдельных стихотворений. Всего в эту часть книги вошло 8 статей отечественных и зарубежных исследователей, в которых делаются разные по степени удачности попытки интерпретации как отдельных текстов Бродского, так и циклов стихов.
В разделе, посвященном литературным связям поэта, помимо ставших уже традиционными в бродсковедении проблем связей Бродского с выделяемыми им поэтами (Мандельштам, Оден), поднимаются также вопросы отношения к Умберто Сабо и английской поэзии.
Особую ценность для исследователей представляют содержащиеся в книге «материалы к библиографии» Бродского, в которых указывается 652 источника. [Ахапкин, Степанов 2003:399^59]
l Среди изданий последних лет, претендующих на самый широкий охват материала, можно выделить книгу «Мир Иосифа Бродского. Путеводитель. Сборник
Сам Т.Венцлова предпочитает говорить не о «строфах», а, следуя в этом отношении за Б.Шерром, о «параграфах». статей» (2003), в предисловии которой отмечается, что она «помогает читателю освоиться в своеобразных отношениях поэта с музыкой, литературой, познакомит с его философией, раскроет смысл некоторых загадочных стихотворений». В издании 19-ть статей, значительная часть которых посвящена биографии Бродского. Здесь представлены воспоминания друзей поэта, копии документов, связанных с судебным процессом (разделы «Иосиф Бродский и жизнь» и «Документы»).
Самый обширный раздел книга - «Иосиф Бродский и культура». В нем представлены статьи по проблемам реминисценций и аллюзий [Безносов 2003:23-53], особенностям прозы Бродского [Куллэ 2003:55-87], музыки в творчестве поэта [Петрушанская 2003:89-117; 119-147], категории времени [Журавлева 2003:149-168], сопряжению с античностью [Ковалева 2003:170-206], метафизическим исканиям и связи его поэтической системы с кальвинизмом [Верхейл 2003:218-232], поэтической символики Бродского [Гордин 2003:233-246], отношений Бродского к его выдающимся современникам [Полухина 2003:249-268].
И.Ковалева в статье «Античность в поэтике Иосифа Бродского» обращается к проблеме роли и места античных тем и образов в поэтике И.Бродского, рассматривая трактовки Бродским традиционных античных образов, как мифологических, так и имеющих реальные прототипы. Особое внимание уделяется античным реминисценциям в поэзии Бродского (цитаты из Гомера, Симонида Кеосского и мифологические аллюзии). Если «в раннем творчестве античность воспринималась на фоне поэтики «золотого века», то «во второй поэтике (античность) обогащается диалогом с серебряным веком - прежде всего с Мандельштамом и Ахматовой, - и, наконец, в <оретьей поэтике» собеседниками поэта становятся (при сохранении всех предыдущих!) - античные классики, мифология - и его собственная поэзия». [Ковалева 2003:206] На основании своих наблюдений исследовательница разделяет творчество натри этапа (1957-1962 гг., 1962 - приблизительно 1974 гг., 1975-1996 гг.).
Особенный интерес представляет раздел книга «Анализ одного стихотворения», в котором представлены образцы разбора отдельных произведений Бродского. Статья Д.Митайте [Митайте 2003] посвящена истории творческих связей Бродского с Литвой. В.Юхт [Юхт 2003] анализирует текст «Свидание с памятником» в контексте русской поэзии XIX века. К.Верхейл [Верхейл 2003 б] концентрируется на истории создшшя стихотворения «Голландия есть плоская страна». Л.Лосев [Лосев 2003] выбирает для анализа малоизвестное стихотворение «Народ» и на его примере 1 > прослеживает «ахматовское» влияние на поэтику Бродского.
Структурные элементы поэтического текста затрагиваются лишь в некоторых статьях (Э.Безносов, В.Юхт, Л.Лосев и др.). И хотя при этом поднимаются важные проблемы поэтики Бродского (неравносложность строк и отсутствие рифмы в его поздних текстах, сложность синтаксиса, специфика строфического построения), но не подкрепленные данными по другим произведешюм поэта, эти замечания исследователей не дают возможности составить цельную картину эволюции творчества Бродского. К сожалению, в ряде случаев биографические данные оказываются важнее, чем тексты произведений. Так, Л. Штерн, отвечая на критические замечания А.И.Солженицына по поводу некоторых особенностей стихотворений Бродского (рифма, строфика, особенности лексики), противопоставляет им, как она сама признается, свои «субъективные впечатления» и оперирует такими понятиями, как «ритм морской волны», «высокая нота» поэзии ;~\ Бродского, «высочайшие поэтические образы» и т.д. [Штерн 2003:411- 422]
Субъективность в восприятии поэтики Бродского зачастую приводит авторов 'Сборника и к другим парадоксальным выводам, когда, например, метафизические искания поэта одновременно объявляются близкими к буддизму, иудаизму и христианству в его различных конфессиональных формах (от католицизма и православия до кальвинизма). Эти наблюдения подкрепляются биографическими данными из жизни поэта и его высказываниями, что, возможно, помогает понять внутренний мир Бродского человека, но отнюдь не творческие установки поэта.
Игнорирование «поэтической материи», к сожалению, прослеживается и в ряде других работ, посвященных творчеству И.А.Бродского, что, по аналогии с ^ наблюдением Д.С. Лихачева, приводит к подмене литературного факта «историей общественной мысли на стихотворном материале». [Лихачев 1976:71] В этом отношении движение к целостности видения изучаемого объекта за счет совмещения самых различных методик можно признать чрезвычайно актуальным для современного бродсковедения, как, впрочем, и для всего литературоведения в целом. Концептуально значимые в этом отношении разработки связаны прежде всего с литературно-историческим контекстом творчества Бродского.
Л.А.Колобаева в статье «Связь времен: Иосиф Бродский и Серебряный век русской литературы» рассматривает творчество поэта в свете единства литературы XX столетия, поднимая вопрос о генетической близости Бродского, поэтов его круга (так называемых «ахматовских сирот» - Е.Рейна, АНаймана, Д.Бобышева) и русской литературы серебряного века. Исследовательница обнаруживает черты, роднящие Бродского с литературой Серебряного века, среди которых: потребность освобождения от иллюзий и «интеллектуальной трезвости» человека, убеждение в значимости отдельной, автономной личности, трагедийность мировосприятия, переосмысление двух основных начал европейской культуры - античности и христианства. Среди наиболее близких к Бродскому поэтов серебряного века ЛАКолобаева называет Иннокентия Анненского. Основанием для такого сближения служат присущие обоим поэтам трагизм мировосприятия, как бытовой, так и приобретающий, в конечном итоге, метафизический характер, трагическая ирония, Г> понимание исходных начал творчества (античность, классицизм и современность), мифологизм и мифотворчество, особенности понимания речевой стихии слова.
В области поэтики и стилистики ЛАКолобаева намечает проблему стилевых парадоксов, оксюморонов, антиномий, стилевой эксцентрики в их идиостилистической функции. Это позволяет автору статьи сделать вывод о том, что «с поэзией Серебряного века его (Бродского) связывает трагедийное мировосприятие (опыт не только Анненского, но и высоко ценимых Бродским М. Цветаевой и Мандельштама) и формы его художественного воплощения (ироническая экспрессия, вещность символики, пространствешю-временные формы)».[Колобаева 2002:37]
Спектр охватываемых исследовательницей проблем достаточно обширен, но при этом остается открытым, возможно, важнейший в данном случае вопрос о сходстве или различии собственно поэтического основания лирики Бродского с творчеством авторов Серебряного века. Между тем, данные по основным структурообразующими факторам (метру и ритму, энжамбманам, графике стиха и т.д.) могли бы существенно подкрепить полученные результаты и провести определенные аналогии на структурном уровне.
Игнорирование структурообразующих факторов зачастую приводит к недостаточной убедительности выводов исследователей. В статье Лили Панн «Побег из тела в пейзаж без рамы» [Панн 2001] делается интересная, но не бесспорная, при игнорировании экспериментальной формы и специфической метро-ритмической структуры текста, попытка интертекстуального объединения стихотворений «Испанская танцовщица» Рильке и Бродского. При этом поэтический текст Бродского настойчиво ассоциируется с испанским танцем фламенко, что нарушает аристотелевские принципы классификации искусств.
Примеры более взвешенного подхода к творчеству Бродского можно встретить в работах по интертекстуальности. Так, в статье АЖолковского «Я вас любил...» Бродского», включенной в книгу «Блуждающие сны», определяются пародийные процессы осовременивания и вульгаризации в 6-м сонете из цикла «Двенадцати сонетов к Марии Стюарт» Бродского, выявляется инвариантная мотивика «боли», «самоубийства», «страсти», подчеркивается, что «в своем обращении с Пушкиным Бродский опирается на целый спектр установок, характерных для русской поэзии XX века... опираясь на опыт русского футуризма и, шире, модернизма вообще, Бродский продолжает эти тенденции далеко за классические пределы». [Жолковский 1994:223-224] О.Кравченко, в своей статье «Слово и мир», [Кравченко 1999] также посвященной данному циклу, рассматривает такие проблемы, как поэт и язык, игра смыслами, интертекстуальные переклички, пародии, мотивы, затрагивает проблему пушкинской традиции в парадигме творчества Бродского. В некотором роде обобщением этой проблемы может служить раздел книга И.С.Скоропановой «Русская постмодернистская литература», в котором метод Бродского называется «гибридно-цитатным», ориентированным «не на романтический дискурс, а на иронический»: «Излюбленный им прием отстранения и самоотстранения реализует себя по-новому -через пародийно-ироническое цитирование». [Скоропанова 1999:185] При этом важным, по мнению исследовательницы, является то, что «Бродский переходит на гибридно-цитатное двуязычие, элементы которого гетерогенны: принадлежат к
Источник: http://mirrabot.com/work/work_36630.html
