Коллекция фотографий Иосифа Бродского

     Я думаю, трое воспринимали нобелевскую речь Иосифа Бродского со скрежетом зубовным. Один из них достоин лишь упоминания - мастер высокочастотной поэзии Егор Исаев, другой - безымянный мастер допроса и третий - мастер факта Александр Солженицын.
     С первым все понятно - высокочастотная поэзия (это не оговорка - высокочастотна не только лексика, но и мысли - вплоть до бессмыслия и безмыслия) такой же нонсенс, как обыкновенное чудо.
     Мастер вести допросы скрежетал, что недоупек откровенного тунеядца и недосгноил его в какой-нибудь кошмарной позе КУ в застенке, откуда не то что слово - лишний атом не просочится на волю. Мастер стучал по крутой коленке: "Слюнтяи! Не смогли впаять ему хотя бы десятку - а ведь было за что! Эх, попадись он на одно десятилетие раньше, при отце родном, посмотрел бы я сейчас на его белые косточки!"
     Мастер корявого факта (потому что все факты корявы) кипел ненавистью к мастеру слова: ведь инородец же, да мы ж жили с ними двести лет, а не они с нами, а языком моим великорусским владеет, шельмец, лучше меня. И премию, как и я, получает, только я, русский писатель, за факты, а он, пархатый и прокуренный, за мой язык.
     Поэтому достаточно выяснить у собеседника отношение к любому из этих трех отношений, чтобы предугадать и продиагнозтировать его чувства к Бродскому и его поэзии.
     Мне Бродский нравится.
     Когда его читаешь.
     Недавно я впервые услышал голос поэта: он читал свои стихи. Семьдесят минут Бродский читает Бродского. Знаете, это совсем не то же самое, чем читать самому, это - совсем другая поэзия и совсем другой поэт.
     Я думаю, Бродский обманул русский язык.
     Многие современные поэты читают свои стихи нараспев, в монотонной, чуть смахивающей на церковное чтение, манере. Считается, по-видимому, что такая манера чтения оставляет за слушателем те же права интерпретации и понимания стихов, что и за читателем. Так читают Вознесенский и Белла Ахмадулина, так читают известные, малоизвестные и неизвестные поэты. Наверно, это пошло с Андрея Белого или даже раньше, но стало культовым и почти обязательным чтением, начиная с 60-х, когда молчание стало красноречивей слов, когда длинноты Хуциева и малозначащие диалоги "Зеркала" Тарковского стали нормой (потом Люк Годар доведет незначимость речи до звукового фона действия и кадра, но это потом). Слова превратились в обои для мысли и штукатурку чувств. Тексты стали плоской проекцией подтекстов, меж строк оказалось гораздо больше смысла и пространства, чем в самих строках.
     И в этом субстрате появляется Иосиф Бродский, юноша-муж слова и поэтической речи, в которой нагромождение слов есть нагромождение мыслей, а не только смыслов. Поэтическая речь Бродского вернула русскому языку понятийность каждого слова.
     Чтение Бродским стихов Бродского очень напоминает синагогальное пение, хотя я так ни разу в своей жизни и не был в синагоге. По отношению к русскому языку это - жертвопроношение: слова русские, а интонации, произношение, строй мыслей и мелодия - еврейские. И получается, что - мимо носа и мимо русской культуры. Нечто совершенно, издевательски даже инородное русскому. Представьте себе электронную бегущую строку где-нибудь на самой верхотуре, на здании "Известий" к примеру, так, что видать всем, а достать - никому. И по этой бегущей волне течет надпись "Электричества не бывает". Всем же понятно, что оно есть и бывает, что, вот и сами светящиеся буквы свидетельствуют об этом, а надпись нахально опровергает это и поделать с этим ничего нельзя.
     Так и поэзия Бродского относительно используемого им языка. Он ясно и по-русски пишет, что никакого русского языка для него не существует. То, что Бродский щеголяет такими полузабытыми, низкочастотными, чуть не церковно-славянскими "бо", "зане", что он сам себя порой называет славянином, мало, что значит: это все псевдоморфозы - в нем нет ничего русского, включая русский язык, однако - снимем шляпы преклонения - владеет он этим нерусским русским языком мастерски и виртуозно. И в этом парадоксе - сила таланта и обаяния Бродского, чисто-еврейского и псевдо-русского поэта, заявившего на суде на вопрос "Почему Вы считаете себя поэтом?" с полной искренностью: "Не знаю, наверно это от Бога". Это подлинно от Бога, но от какого?

     Кто такие Бродские? Ведь их так много. Даже навскидку сразу вспоминаются: сахарный король России Бродский, придворный живописец, автор "Ленин в Кремле" и других шедевралок, художник, именем которого названа улица, ведущая к Русскому музею а Питере, Исаак Бродский, поэт Иосиф Бродский, Бродские помельче и понеказистей, но всюду - Бродские. Их не меньше Кобринских, Могилевских и прочих из городов и местечек черты оседлости. Они жили на этой земле несколько сотен лет - 5-6 столетий. Местечки эти обладали свойством выгорать дотла. Уцелевшие пострадавшие собирали спасенные от огня бебехи и откочевывали в другие места, приобретая фамилию по названию сгоревшего местечка либо более универсальную - Горелики.
     Наверно, в тех Бродах, откуда пошли-поехали Бродские, то ли земля хорошо унавожена, то ли сверху ниспадают особо благостные осадки, во всяком случае талантливых и выдающихся Бродских - в предостаточном количестве. Я знал и продолжаю знать порядочно разных Бродских - все они на удивление небесталанны.
     По-видимому, бродские евреи - одни из самых породистых.
     "Не мечи бисер перед свиньями" -- любимая фраза тех, кому метать нечего. Я уверен, что Бродскому множество раз рекомендовали не писать по-русски русским, отнесшимся к нему по-свински. Но, уважаемые советчики, пустопорожние на бисер, вы хоть понимаете, что своим призывом вы требовали поэту заткнуться и стать ровней вам?
     В антимире ксенофобии и вражды по любому иному поводу битком набито антисемитами, антикоммунистами, антисоветчиками, антихристами, антибиотиками и прочими антителами, но даже слова такого не существует - антирусский. То есть, не сложилась такая историческая общность людей, которая потребовала бы себе из-за русских прописки в антимире. Может, это и невозможно вовсе - все-таки очень трудно быть столь ненавидящим прилагательное.
     К чему же прилагается оно? - а ко всему. Русский еврей, русский немец, русский интеллигент, русский мужик… теперь вот русский нобелянт еврей Бродский из Нью-Йорка, что на полпути между Питером и Венецией. Кстати, Бродский - тоже, между прочим, прилагательное…

Источник: http://berkovich-zametki.com/AStarina/Nomer7/Levintov1.htm