Спорные страницы
Компьютерная графика - А.Н.Кривомазов, февраль 2010 г.
БИОГРАФИЯ ИОСИФА БРОДСКОГО (2)
А.Н.Кривомазов,
к.ф.-м.н.,
ген. директор ООО «ИНТЕРСОЦИОИНФОРМ»
Во время похорон Анны
Ахматовой Бродскому было поручено найти место на кладбище, и он сумел «выбить»
большую площадь на кладбище в Комарово. 10 марта 1966 г. он навсегда простился
со своим старшим другом. Ахматовой были посвящены стихотворения «Утренняя почта
для А.А.Ахматовой из г. Сестрорецка», «Закричат и захлопочут петухи...»,
«Сретенье», «На столетие Анны Ахматовой» и эссе «Муза плача»
(1982).
Похороны Анны Ахматовой. 10 марта 1966 года.
Фото Б. Шварцмана.
Вернувшийся досрочно из
ссылки (сентябрь 1965 г.), Бродский попытался активно включиться в литературный
процесс.
Он упорно и напряженно
учился на образцах, анализировал удачи и неудачи других поэтов, осваивал новые
ритмы и строфику, чрезвычайно продуктивно работал творчески, писал оригинальные
стихи, переводил, читал стихи и переводы на литературных вечерах. Оказии и
творческие командировки вели его из Ленинграда в Москву, Палангу, Ялту,
Гурзуф...
Отдыхая, он много и
внимательно читал, писал свое, обсуждал с друзьями и единомышленниками
написанное и прочитанное.
Так, в 1966 г. его
заинтересовали утерянные современной поэтикой языковые и ритмические корни
поэзии XVIII века и он написал весьма
любопытное, плотное по манере письма «Подражание сатирам, сочиненным
Кантемиром».
Его интерес к поэтическому
пограничью – стыку белого стиха и ритмической прозы – привел к созданию
знаменитого стихотворения «Остановка в пустыне», давшему позднее название его
первому поэтическому сборнику, вышедшему в 1972 г. за рубежом.
В январе 1967 г. он
написал большое трехчастное иронически-программное стихотворение «Речь о
пролитом молоке»: «...Я люблю родные поля, лощины, / реки, озера, холмов
морщины. / Все хорошо. Но дерьмо мужчины: / в теле, а духом слабы. / Это я
верный закон накнокал. / Все утирается ясный сокол. / Господа, разбейте хоть
пару стекол! / Как только терпят бабы?»
Поиск новых интонаций привел
к созданию шутливого подражания Катуллу и Кантемиру «К стихам» («Не хотите спать
в столе. Прытко / возражаете: «быв здраву, / корчиться в земле суть пытка». /
Отпускаю вас. А что ж? Праву / на свободу возражать – грех. Мне же / хватит и
других – здесь, мыслю, / не стихов – грехов. Все реже / сочиняю вас. Да вот,
кислу / мину позабыл аж даве / сделать на вопрос: «Как вирши? / Прибавляете
лучей к славе?» / Прибавляю, говорю. Вы же / оставляете меня. Что ж! Дай вам /
Бог того, что мне ждать поздно. / Счастья, мыслю я. Даром, / что я сам вас
сотворил. Розно / с вами мы пойдем: вы – к людям, / я – туда, где все будем».
Но его освоенным и
закрепленным жанром становится легко узнаваемая длинная элегия, своего рода
полупоэма – афористичная, печально-грустящая, иронически рефлексивная, с
ломкими, как слюда, языком и синтаксисом, несущими (не в меньшей мере, чем
содержание) функцию освежения и столь желанной новизны. В качестве примера можно
привести «Прощайте, мадемаузель Вероника», «Фонтан» (в этом стихотворении
дополнительно функцию освежения несут строфика, верстка по центру,
подчеркивающая заданную внешнюю форму стихотворения, напоминающего очертаниями
многоярусный парковый фонтан), «Памяти Т.Б.», построенное на рубленном ритме,
однообразных армейских обращениях и армейских же умозаключениях «Письмо генералу
Z», «Строфы», «Элегия», поэму
«Горбунов и Горчаков» (специальное поэтическое задание – диалоговая форма),
«Посвящается Ялте» (спецзадание – обновленный синтаксис), «С видом на море»,
«Конец прекрасной эпохи», «Из «Школьной антологии»», «Разговор с небожителем»,
«Пенье без музыки», «POST AETATEM NOSTRAM», «Литовский дивертисмент»,
«Натюрморт» и другие.
За каких-то десять с
небольшим лет Бродский чрезвычайно быстро вырос в виртуознейшего мастера
русского стиха и труд по созданию очередного шедевра приносил ему, очевидно,
колоссальное творческое удовлетворение: «О этот искус рифмы плесть! / Отчасти
месть, но больше лесть / со стороны ума – душе: / намек, что оба в барыше / от
пережитого...»
«Иосиф жил с родителями в
большой коммунальной квартире. Семья занимала довольно просторную комнату,
заставленную дубовой громоздкой мебелью начала века. Здесь что-то напоминало
жилье гоголевского Собакевича, особенно большой кожаный диван с высокой спинкой.
На шкафах и столах вертикально и горизонтально располагались увеличители и
разного рода фотопринадлежности отца Иосифа. Иосиф, нам что-то показав из старой
аппаратуры, не помню что, затащил в ту часть комнаты без дневного света, которую
выгородил для себя, создав поистине пещерную келью, где он мог жить и работать.
В своей вышедшей в Америке книге Бродский называет главу, посвященную родителям,
“Полторы комнаты”. Усеченная комната родителей, в сумме с его клетью-пещерой,
может быть, действительно и создавала иллюзию, что их было полторы.
Клеть Иосифа была без окна и
напоминала кладовую. Секретеры и комоды лицевой стороной были развернуты на
обитателя. Казалось, что любовь к древнему, к метафизике, вкус памяти вещей поэт
черпает из этих бездонных тайников, — столь вещно и зримо они присутствовали
рядом с ним. И он, такой мощный и крепкий, был подобен им, как они подобны ему.
Он угощал нас картошкой с
селедкой и водкой, и мы были счастливы, он читал нам стихи, и мы теперь их
слушали как завороженные» (Г.Маневич).
При попытках публикации
стихов Бродский сталкивался с жестким давлением цензуры, уничтожавшим все
своеобразие его стихов и всю проделанную титаническую работу; все попытки
цензурного вмешательства поэт не принимал ни в каких
формах.
Е.Евтушенко вспоминал:
«Аксенов и я добились у редактора «Юности» Полевого визы на опубликование восьми
стихотворений Бродского. Его судьба могла измениться. Но люди выбирают судьбу
сами. Когда Полевой перед самым выходом номера попросил исправить лишь одну
строчку «мой веселый, мой пьющий народ» или снять одно из восьми стихотворений,
Бродский отказался».
Тем временем российские
спецорганы ускоренно готовили высылку неудобного, несломленного,
бескомпромиссного поэта Иосифа Бродского за рубеж.
Для ОВИРА была представлена
характеристика[14].
Последние часы перед отлетом. Ленинград 4 июня 1972 года.
Фото М. И. Мильчика.
Отметим, что первый памятник Бродскому в Ленинграде - это памятник чемодану, на котором он сейчас сидит.
Рано утром 4 июня 1972 года,
покидая страну, как казалось и оказалось, навсегда, собираясь в аэропорт
"Пулково", Иосиф Бродский написал письмо Генеральному секретарю КПСС Леониду
Брежневу, в котором выразил надежду, что ему разрешат публиковаться в русских
журналах и книгах:
"Уважаемый Леонид Ильич,
покидая Россию не по собственной воле, о чем Вам, может быть, известно, я
решаюсь обратиться к Вам с просьбой, право на которую мне дает твердое сознание
того, что все, что сделано мною за 15 лет литературной работы, служит и еще
послужит только к славе русской культуры, ничему другому. Я хочу просить Вас
дать возможность сохранить мое существование, мое присутствие в литературном
процессе. Хотя бы в качестве переводчика – в том качестве, в котором я до сих
пор и выступал.
Смею думать, что работа моя
была хорошей работой, и я мог бы и дальше приносить пользу. В конце концов, сто
лет назад такое практиковалось. Я принадлежу к русской культуре, я сознаю себя
ее частью, слагаемым, и никакая перемена места на конечный результат повлиять не
сможет. Язык – вещь более древняя и более неизбежная, чем государство. Я
принадлежу русскому языку, а что касается государства, то, с моей точки зрения,
мерой патриотизма писателя является то, как он пишет на языке народа, среди
которого живет, а не клятвы с трибуны.
Мне горько уезжать из
России. Я здесь родился, вырос, жил, и всем, что имею за душой, я обязан ей. Все
плохое, что выпадало на мою долю, с лихвой перекрывалось хорошим, и я никогда не
чувствовал себя обиженным Отечеством. Не чувствую и сейчас. Ибо, переставая быть
гражданином СССР, я не перестаю быть русским поэтом. Я верю, что я вернусь;
поэты всегда возвращаются: во плоти или на бумаге.
Я хочу верить и в то, и в
другое. Люди вышли из того возраста, когда прав был сильный. Для этого на свете
слишком много слабых. Единственная правота – доброта. От зла, от гнева, от
ненависти – пусть именуемых праведными – никто не выигрывает. Мы все приговорены
к одному и тому же: к смерти. Умру я, пишущий эти строки, умрете Вы, их
читающий. Останутся наши дела, но и они подвергнутся разрушению. Поэтому никто
не должен мешать друг другу делать его дело. Условия существования слишком
тяжелы, чтобы их еще усложнять. Я надеюсь, Вы поймете меня правильно, поймете, о
чем я прошу.
Я прошу дать мне возможность
и дальше существовать в русской литературе, на русской земле. Я думаю, что ни в
чем не виноват перед своей Родиной. Напротив, я думаю, что во многом прав. Я не
знаю, каков будет Ваш ответ на мою просьбу, будет ли он иметь место вообще.
Жаль, что не написал Вам раньше, а теперь уже и времени не осталось. Но скажу
Вам, что в любом случае, даже если моему народу не нужно мое тело, душа моя ему
еще пригодится".
[14]
Характеристика
БРОДСКИЙ Иосиф Александрович, 1940 года рождения, еврей, образование среднее, беспартийный, член профессиональной группы писателей при МК Ленинградской писательской организации.
Холост, проживает вместе с родителями-инвалидами.
Трудовую деятельность начал в пятнадцать лет. Работал фрезеровщиком на заводе, техником-геофизиком на предприятиях Министерства геологии. Литературным трудом занимается с 1962 г.
Оригинальные и переводные стихотворные произведения И.Бродский опубликовал в издательствах «Художественной литературы», «Прогресс», «Наука» в книгах «Заря над Кубой», «Мы из ХХ века», «Современная югославская поэзия», «Современная польская поэзия», «Ярость благородная» (антология антифашистской подпольной поэзии стран Европы в период второй мировой войны). В альманахах «День поэзии» и «Молодой Ленинград», в журналах «Пионер» и «Костер» публиковались его оригинальные стихи.
В последнее время И.Бродский работал над переводами стихов Витезслава Незвала, над антологией английской поэзии ХVI-XVII веков, над составлением книги собственных стихотворений.
В профессиональной группе писателей И.А.Бродский с 1965 г.
Характеристика дана для представления в ОВИР.
Утверждена на заседании бюро 11 мая 1972 г. пр. № 15.
Секретарь правления Ленинградской
писательской организации (Р.Назаров)
Секретарь партбюро (Б.Некрасов)
Зам. председателя Месткома (Л.Кириллова)
| Биография Бродского, часть 1 | Биография Бродского, часть 2 |
| ООО "Интерсоциоинформ" |
|
