Иосиф Бродский и Наталья Шарымова.
Год и место съемки мне неизвестны. Хотя, можно догадаться, - Нью-Йорк, квартира Бродского, 1990-е гг.
Очки на носу нацеплены бесшабашно криво - и это дает, возможно, нежелательный комический эффект.
Сегодня, 26.09.2008 в 22:00, когда сидел на кухне и, устало позевывая, читал газеты,
раздался телефонный звонок. Наталья Шарымова. Из-за океана. Почему нет ответа на письмо?
Ответил 2 дня назад. Не получено. Хорошо, пошлю его вторично.
Слово за слово, Наташа сказала о крепнущей у нее идее создать предметный указатель к сайту.
Идея замечательная, но будут ли у Наташи помощники? Хорошее дело может оказаться неподъемным...
Полистал наш указатель к сайту и увидел, что знакомство с Наташей Шарымовой у меня и наших читателей
состоялось на 375 странице. И вот, двести страниц спустя, первый телефонный звонок. Спасибо! Хорошо поговорили...
Источник: фрагмент кадра из фильма о Бродском и Довлатове: "Конец прекрасной эпохи", часть II.
Фильм был показан по ЦТ (канал ТВЦ) 04 сентября 2008 г. в 03:45.
Вчера, 11.11.2008, кажется, днем ("еще не вечер"), раздался второй звонок от Наташи Шарымовой.
Мы проговорили всю отпущенную на разговор сумму, и, когда осталось на счетчике 3 цента, успели проститься.
Пообещал вновь запустить на компьютере Скайп для бесплатных переговоров в Интернете, но не смог сразу найти
наушники с микрофоном, которыми пользовался в отпуске
в разных Интернет-кафе на Канарах-Египте-Турции-Франции-Италии-Германии и т.д.
(написал эту строчку, вспомнил про еще одно сочное местечко в библиотеке, сходил взглянуть - и сразу же нашел),
а сегодня получил от Наташи несколько писем с новыми интервью, фотографиями и просьбой одно письмо поместить на этой странице.
Да, конечно, пожалуйста.
(Sent: Wednesday, November 12, 2008 8:09 AM)
Комментарии к фильму "Конец прекрасной эпохи"
С фильмом "Конец прекрасной эпохи" получилась очень неприятная история.
Авторские права на видео были у меня и у Жени Поротова, который трагически и погиб. Конечно, договоренность была только на словах.
Женя приехал в Нью-Йорк, где почти никого не знал. По-моему, он и по-английски говорил плохо, если говорил вообще...
Коля Решетняк привел Женю ко мне, мы стали обсуждать, что можно сделать, кого снять, и я начала организовывать съемки.
Выбор персонажей был Колин и мой. Во многих случаях я писала Жене вопросы, поскольку он плохо был знаком с эмигрантской культурой.
А многие из тех, кого мы снимали, были моими друзьями. И я не хотела, чтобы в интервью звучала дружеская интонация,
в 1989 году, в съемках для СССР, я считала подобный стиль неуместным.
Мы снимали не только Бродского и Довлатова, но многих других - Комара, Маламида, Алекса Либермана, Аллена Гинсберга,
Татьяну Яковлеву, Джозефа Паппа и т.д. и т.п.
С нами ездили люди, которые переводили - Стивен Нильсен и Роланд Левин.
Кроме меня, в организации и проведении съемок принимал активное участие - Коля Решетняк.
То есть была целая группа людей, которые все это обеспечили. Это было не очень просто.
И вот, сын Жени Поротова и режиссер Маша Оленева взяли пленки из Жениного архива и стали с ними работать. Они не связались ни со мной, ни с Колей, хотя прекрасно знали, что мы еще живы. Найти меня совсем не трудно, заглянув в Интернет. Когда я позвонила Маше, она, оказалось, знает меня, но думала, что "я с Женей езжу везде чисто по-дружески". Только совсем не зная нью-йоркской жизни можно представить, что кто-то будет присутствовать на съемках 20 человек просто так, "из дружеских" не знаю чего. Нас всех как будто бы и не существовало, а оператор-одиночка наводил мосты между эмигрантской культурой и Россией...
Маша говорит, что делает новый вариант фильма, и вставит туда всю необходимую информацию. Титры. И из архива Е.Поротова и Н.Шарымовой. И поменяет печатную продукцию кассеты.
Посмотрим.
Поместите, пожалуйста, это письмо под фотографией моей с Иосифом, которую Вы поставили на сайт.
Я очень надеюсь, что все наладится. Маша производит впечатление приличного человека.
Наташа
К первому письму пришло дополнение:
(Sent: Wednesday, November 12, 2008 11:09 AM
Subject: From Natasha Sharymova - еще о фильме):
Александр,
в письме о фильме "Конец прекрасной эпохи", я совершенно забыла упомянуть Алика Батчана, который со всеми нами занимался съемками. Переводил, ездил, договаривался и окружал Женю заботой.
Алика больше нет. Его обязательно надо вставить в список нью-йоркцев, которые готовили и проводили эти съемки.
Наташа
ГОВОРИТЬ ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА
Интервью с Андреем Хржановским, кинорежиссером, снявшим более 20 замечательных анимационных фильмов, обладателем международных призов, новатором-экспериментатором в кинематографе. Сейчас Андрей подходит к финишу в работе над фильмом "Сентиментальное путешествие или полторы комнаты", основой которого послужила судьба и творчество Иосифа Бродского. Корреспондент "Русского Базара" Наташа Шарымова беседует с Андрем Хржановским.
- Как возникла идея, создать фильм о Бродском?
- Я начну издалека. Я закончил ВГИК страшно вспомнить когда...
- в 1962 году.
- Я заканчивал факультет режиссуры игрового фильма у замечательного мастера, великого Льва Владимировича Кулешова. И на студию "Союзмультфильм" попал случайно. Мне предложили в качестве эксперимента сделать дипломную работу. Я сделал там "Жил был Козявин" и пристрастился к этому виду кино, потому что возможности были грандиозные. Говорить нечто серьезное и интересное для меня на языке игрового кино было практически невозможно, потому что - вы помните, насколько это была фальшивая насквозь область искусства и жизни. Я задержался на долгие годы в анимации с большой радостью для себя. Но когда меня спрашивали: "Почему ты не делаешь игровое кино?", я отвечал: "Если я найду материал, который приведет меня в состояние, которое, - как говорил Лев Николаевич Толстой - "не могу молчать!", то я, конечно, сниму, игровую картину.
И вот, когда я прочитал - мне очень нравились стихи Бродского.
- А когда Вы в первый раз прочли стихи Бродского?
- Это было в начале 60-х. Я был на практике на Ленинградской студии документального кино, часто наезжал в Ленинград. Помню, как в году 59-м или 60-м, моя подруга сказала:"У нас появились замечательные поэты" и назвала Рейна , Наймана, Бобышева и Бродского, по слову Ахматовой, "волшебный хор..." Но отдельно говорилось о Бродском, и я читал машинописные копии "Каждый перед Богом... " (1958), "Сад"(1960), "Рождественский романс" (1961)... Я их переписывал от руки. Запминал. Я понял, что это поэт не просто незаурядный, а единственный по тем временам и на том фоне, как это осталось и до сих пор. Стихи были действительно потрясающие в прямом смысле слова, но, когда я много лет спустя прочел прозу... Особенно, эссе "Полторы комнаты"... Как сейчас помню этот номер журнала "Новый мир" за 1995 год, где оно было впервые опубликовано по-русски.
Я увидел, это - мое кино, поскольку оно - во-первых - абсолютно "про меня" и, как бы, я прожил и прочувствовал все эти самые подробности и эти детали и эти чувства... В соотношении один к одному... Начиная с совпадений буквальных и фактологических. Вроде того, что я тоже жил в коммунальной квартире и то же в полутора комнатах! Большая комната было искусственно перегороженной... Те же самые взаимоотношения с родителями. Те же самые взаимоотношения с друзьями, подругами... Тот же самый социальный фон...
Это то, что позволяло мне говорить, как бы, от первого лица. Как бы полностью идентифицировать себя с автором... И, конечно, это - самый сильный импульс, который может быть у художника... Именно такое состояние.
Во-вторых, я понял, что этот материал дает мне возможность, как профессионалу, осуществить мое горячее давнее желание... То, к к чему я давно подбирался... А именно, соединить разные виды кино, разные способы рассказа в одной вещи. Где есть и шутка, и ирония, и лирика, и трагические ноты и гротеск, и живое игровое кино, и то, что можно снять только с помощью анимации, и кино документальное... Полифония... "Материал Бродского" давал идеальную возможность для полифонического построения.
Тогда-то я и почувствавал-понял, что страшно хочу сделать этот фильм, а в качестве "подхода-пробы" сделал первый фильм, короткометражный, "Полтора кота", где, кстати сказать, и попробовал соединить документальное кино, фотографию, рисунок Бродского и так далее...
- По-моему, вы начинали работать над подобной композицией давно... У вас полифония уже была в фильмах по стихам Пушкина?
- По стихам и рисункам Пушкина. И еще - у меня есть дилогия "Школа изящных искусств" о художнике, моем друге Юло Соостере, эстонце. Я развивал свой собственный опыт и собственные пристрастия. "Материал Бродского" позволял пойти еще дальше.
- Вы где-то сказали, что вас в Иосифе Бродском привлекало то, что он был очень свободный человек и поэт. Я, готовясь к этому интервью, изучила в Интернете вашу биографию. Мне показалось, что ваш отец - художник, выставка которого недавно прошла в Музее частных коллекций в Москве и в Русском музее, актер и артист эстрады, был очень свободным человеком. В 20-е годы он учился у Петрова-Водкина, К. С. Малевича, Михаила Матюшина, П. Н. Филонова. Он не вступил ни в один творческий союз, хотя мог бы и получал бы от этого немалые, по тем временам, льготы... Он менял точку приложения своих творческих возможностей... Может быть, мои параллели, ассоциации - искусственные?
- Я думаю, вы правы. Я горжусь своими родителями и своим отцом. И, должен признаться с горечью, как это сделал Бродский в отношении своих родителей, что масштаб их личности и особенно отца, как фигуры - мама была домашней хозяйкой, и у нее не было возможностей проявить себя в социальном плане столь активно... Или не проявить... Отец был человеком публичным. Он был актером и должен был постоянно общаться и со зрителями и коллегами. Для меня отец был образцом человека абсолютно свободного. Иногда мне было страшно... Его ничто не могло остановить от прямого высказывания своего отношения к тому или иному событию или человеку. Доходило до уровня скандала, но это было великолепно по взрыву чувств и свободе в обращении с своими чувствами. Ну, а самое главное, в биографии моего отца то, что он получил колоссальную школу. По первой своей профессии он - художник. У Малевича в мастерской он провел два года. У Филонова он вошел в состав коллектива "Мастера аналитического искусства", у них была очень мощная выставка, которая вошла в историю искусства. Конечно, учеба у Филонова и общение с самим мастером, прежде всего, с художниками его круга, с учениками, коллегами, сыграло определяющую роль в отношении моего отца к искусству и жизни.
Второе обстоятельство, которое не могло не повлиять... Я был внутри этого обстоятельства... Это очень близкая, сердечная и длившаяся почти пол века дружба с великим актером и любимым учеником Мейерхольда Эрастом Гариным... Семья Гариных была для меня вторым домом. Эраст Павлович и его жена Хеся Александровна Локшина были людьми образцовой этики, чувства достоинства, чувства свободы. Без фронды и всяких дешевых вещей. Были абсолютно грандиозными людьми в плане социального и философского мышления. Не говоря, конечно, про великий талант. Для меня это была школа творческая, человеческая, политическая и этическая... Какая хотите.
Три обстоятельства: отец, Гарин-Локшина и мои друзья, художники, с которыми я повстречался в юности и делал первые фильмы: Соостер, Соболев. Альфред Шнитке. С ним вместе мы разрабатывали систему полистилистики. Альфред всегда во всех своих интервью ссылался на нашу совместную первую картину "Стеклянная гармоника" как на начало разработки своей замечательной, уникальной художественной системы.
- Возвратимся к фильму "Сентиментальное путешествие". Кто у вас снимался?
- Мои давние любимцы. Так случилось, что я пересмотрел все доступные фотографии, связанные с Бродским. И в частных архивах, в том числе. Сергей Юрский и Алиса Фрейндлих чисто физиогномически оказались поразительно похожи на родителей Бродского. Но дело, конечно, не просто в сходстве физическом, физиогномическом: это великие мастера. Когда фильм (не в последней стадии, в которой картина еще не существует, а более или менее законченном варианте) посмотрели ближайшие питерские друзья Бродского, которые хорошо знали Александра Ивановича и Марию Моисеевну, все они в один голос отметили поразительное сходство и проникновение в суть этих характеров. И общее удивление: как можно было, не будучи знакомыми с этими людьми, добиться перевоплощения...
И особая статья... Гриша Детятковский. Мой выбор актера на роль Бродского. Тут я заранее предвидел то, что меня неминуемо ждет: найдутся люди и их будет немало, которые в принципе будут с внутренним протестом подходить к рассмотрению вопроса о том, что режиссер позволил себе - поэта еще не столь давно ушедшего - воплотить в образе... Пригласить актера на воплощение в этой роли.
Но я не был разочарован и по ходу работы и по окончанию. Мне кажется, что - опять-таки, помимо сходства чисто физического, которое многие отмечали (мне тот же покойный Володя Уфлянд, прекрасный поэт и друг Бродского, рассказывал, что он несколько раз подходил на улице к Грише Детятковскому с ощущением чуда: "Как так - Иосиф приехал. Мне ничего не сказал..., вот он идет по улице..." И только потом, окончательное сближение, позволяло заметить, что это - не дежавю, а реальный, но другой человек. Но дело не в физическом сходстве, над которым мы долго работали и по части грима... Дело в том, что этот человек, страшно обожающий поэзию Бродского, преданный ему и, кстати сказать, создатель спектакля "Мрамор", самое главное - это человек абсолютно свободный, глубоко образованный. Человек невероятно темпераментный и человек, способный к выражению мыслей и эмоций на таком уровне, на котором большинство современных актеров не могут не жить, не творить. Я мог бы пригласить на эту роль покойного Михоэлса или покойного Смоктуновского, но их нет...
Эту роль у нас сыграли семь человек, потому что фильм начинается с совсем ранних лет, с войны. У нас есть Бродский, которому три-четыре года, и которому 10-11 лет, 12-13. И Бродский-отрок, и Бродский- юноша, которого сыграл московский артист Артем Смола. И то же, как говорят, сыграл замечательно в передаче каких-то нюансов, которые вызывали удивление - как человек, не знавший лично Бродского, мог проявить, поймать и передать такие тонкости...
Так что я нахожусь в таким положении: с одной стороны, неминуемость критики . С другой стороны, я эту критику заранее отклоняю, поскольку она, как мне кажется... И просто по опыту... Основой этой критики будет такой посыл: "Не может этого быть, потому что этого не должно быть никогда..." Точно так же, когда я делал фильм по Пушкину. По рисункам Пушкина, были такие голоса... И письма, особенно от старых коммунистов по поводу дерзости и невероятности того, что посягают на "наше все".
Мне важно было, что это были актеры ленинградской школы для них передача духа и питерской, "ленинградской" атмосферы особенно естественна и органична.
- Натурные съемки проходили в Петербурге?
- Конечно. Для меня было величайшим волнением то, что съемки происходили именно в подлиных полутора комнатах. Нам удалось добиться того, чтобы полностью освободили эту квартиру. И более того - все прилегающие участки... Коридор, кухня и все-все, что в этой картине снято, все снималось по адресу Литейный проспект дом 24/27 во всей подлинности. Обстановка в квартире включает часть важных и характерных вещей, принадлежащих семье Бродского.
- Не знаете ли, какое положение сейчас с Музеем Броского. С выкупом второй комнаты?
- Этот вопрос до сих пор не решен. Жилец выдвигает непомерные требования за крошечную комнатушку, но что сейчас точно происходит - не знаю.
- Вы как-то сказали, что видите сходство между поэзией и мультипликацией, не могли бы по-подробнее...
- Бродскому принадлежит такая формула... Когда его спросили, в чем разница между прозой и поэзией, он сказал:"Ну, примерно такая, как между пехотой и военно воздушными силами..." Способность действовать на других скоростях, в других ритмах, и покрывать пространство мысли путем метафоры и владения языком на таком уровне, который не доступен прозе. Ты можешь выразить очень многое в нескольких словах, в одной строфе. У мультипликации такая же метафорическая природа.
- Применяете ли вы в фильмах компьютерную графику и новые программы монтажа.
- С самой первой моей картины повелось, что я совмещаю различные технологии: классическую анимацию, и, так называемые, перекладки и теперь - компьютерную графику. Отношение у меня к этому неоднозначное. То, что делают во всем мире, говорит о невероятном развитии техники. До этого России... Нужны многие десятилетия и многие миллионы, и у нас на горизонте ничто из этого не маячит. Но - в принципе - ручная выделка, она - незаменима.
- Спасибо за беседу. И теперь последний, дежурный вопрос. Вы в Нью-Йорке - не в первый раз. Какое впечатление производит на вас этот город?
- Грандиозное. Раньше было такое представление, что это - общие места и общая обезличенность. Но, когда смотришь на Манхэттен и, особенно, "крупным планом", ты видишь, что все это - глубоко индивидуально, глубоко художественно и артистично. Самое большее впечатление оставляют люди и динамика, невероятная энергетика этого город, которая, надо сказать, вызывает двойственное ощущение: кажется, что нагнетание находится на грани и неизвестно к чему этот выплеск может привести.
Грандиозное впечатление от достижений технических и интеллектуальных. Но, с другой стороны, я вижу некоторое, почти российское раздолбайство, в свободе поведения и якобы необязательности того, что происходит, и удивляюсь, как это сочетается с такими колоссальными достижениями. Много противоположных вещей и много общих вещей с российским менталитетом.
НАТАША ШАРЫМОВА
Источник: Интервью получено разработчиком для публикации на сайте в письме от Наталии Шарымовой
(Sent: Tuesday, September 23, 2008).
