СТРАНИЦЫ САЙТА ПОЭТА ИОСИФА БРОДСКОГО (1940-1996)

Указатель содержания сайта 'Музей Иосифа Бродского в Интернете' ] О музее Иосифа Бродского в Санкт-Петербурге, см. также 288, 671 ] Биография: 1940-1965 (25 лет) ] Биография: 1966-1972 (6 лет) ] Биография: 1972-1987 (15 лет) ] Биография: 1988-1996 (8 лет) ] Стихотворения, поэмы, эссе Бродского в Интернете ] Цикл "Рождественские стихи" ] Фотографии  ] Голос поэта: Иосиф Бродский читает свои стихи ] Молодой Бродский ] Самообразование ] Несчастная любовь Иосифа Бродского к Марине Басмановой ] Суд над Иосифом Бродским. Запись Фриды Вигдоровой. ] Я.Гордин. Дело Бродского ] Дружба с Ахматовой, см. также 198, 102, 239, 490, 539 ] Похороны Ахматовой, см. также 141 ] Январский некролог 1996 г. ] Иосиф Бродский и российские читатели ] Брак Бродского с Марией Соццани ] Невстреча с вдовой в Милане ] Иосиф Бродский и Владимир Высоцкий, см. также 52а, 805 ] Иосиф Бродский и У.Х.Оден ] Венеция Бродского, см. также 354, 356  ] Флоренция Бродского, музей Данте во Флоренции, см. также 328, 344, 351 ] Бродский в Риме ] Бродский в Милане ] Лукка, дача под Луккой ] Каппадокия ] Бродский в Польше ] Бродский о Баратынском ] Иосиф Бродский. Неотправленное письмо ] Иосиф Бродский. Скорбная муза. Памяти Анны Ахматовой ] Иосиф Бродский. Сын цивилизации. Эссе об Осипе Мандельштаме ] Иосиф Бродский. Мрамор. Пьеса ] Иосиф Бродский. Власть стихий. О Достоевском ] Иосиф Бродский. Поэт и проза ] Иосиф Бродский. Интервью о достижениях ленинградской поэтической школы ] Иосиф Бродский. Посвящается позвоночнику ] Иосиф Бродский. На стороне Кавафиса ] Иосиф Бродский. Поклониться тени. Памяти Уистана Хью Одена ] Иосиф Бродский. Надежда Мандельштам (1899-1980). Некролог ] Бродский о творчестве и судьбе Мандельштама, см. также 529, 530 ] Анализ Бродским стихотворения Цветаевой "Новогоднее" ] Бродский о Рильке: Девяносто лет спустя ] Иосиф Бродский. Послесловие к "Котловану" А.Платонова ] Иосиф Бродский. С ЛЮБОВЬЮ К НЕОДУШЕВЛЕННОМУ: Четыре стихотворения Томаса Гарди ] Иосиф Бродский. Памяти Стивена Спендера ] Иосиф Бродский. Скорбь и разум (Роберту Фросту посвящается) ] Бродский о тех, кто на него влиял  ] Иосиф Бродский. Меньше единицы ] Иосиф Бродский. Полторы комнаты ] Иосиф Бродский. Путешествие в Стамбул ] Иосиф Бродский. В тени Данте (поэзия Эудженио Монтале)  ] Текст диалогов и стихотворений из фильма "Прогулки с Бродским"  ] Соломон Волков. Диалоги с Иосифом Бродским. Глава 2. Марина Цветаева: весна 1980-осень 1990 ] Похороны Бродского в Нью-Йорке ] Могила Бродского на кладбище Сан-Микеле, Венеция, см. также 319, 321, 322, 349, вид на могилу Бродского из космоса 451 ] Начало серии компьютерной графики ] Нобелевские материалы ] Книги Иосифа Бродского, о его творчестве и о нем ] Статьи о творчестве Бродского ] Другие сайты, связаннные с именем И.А.Бродского ]
Спорные страницы
Старт романа АНК ] Популярность И.Бродского на фоне популярности Элвиса Пресли ] Прогноз Бродским ужасного памятника Мандельштаму ] Донжуанский список Бродского ] Категоричность Бродского и метод поиска истины Тины Канделаки. ] Joseph Brodsky: Poetry in English; Joseph Brodsky Interview; Poemas de Joseph Brodsky ] Орден Адмирала Ушакова ] Медаль им. Николая Гоголя ] Медаль "В ОЗНАМЕНОВАНИЕ ДЕВЯНОСТОЛЕТИЯ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СССР" ] Медаль "ЗАЩИТНИКУ ОТЕЧЕСТВА" ] Знак "Во славу русского воинства" 2-й степени ] Знак "Во славу русского воинства" 1-й степени ] Медаль "За особые заслуги" ] Обратная связь ] Последнее обновление: 18 июля 2011 01:51 PM 01:51 PM ]


Коллекция фотографий Иосифа Бродского


1 ]  ] 2 ]  ] 3 ] 4 ] 5 ] 6 ] 7 ] 8 ] 9 ] 10 ] 11 ] 12 ] 13 ] 14 ] 15 ] 15a ] 15b ] 16 ] 17 ] 18 ] 19 ] 19а ] 19б ] 19в ] 20 ] 21 ] 22 ] 22a ] 23 ] 24 ] 25 ] 25а ] 25б ] 26 ] 26a ] 27 ] 28 ] 29 ] 30 ] 31 ] 32 ] 33 ] 34 ] 35 ] 36 ] 37 ] 37а ] 38 ] 39 ] 40 ] 41 ] 42 ] 43 ] 44 ] 45 ] 46 ] 47 ] 48 ] 49 ] 50 ] 51 ] 52 ] 52а ] 53 ] 54 ] 55 ] 56 ] 57 ] 58 ] 59 ] 60 ] 61 ] 62 ] 63 ] 64 ] 65 ] 66 ] 67 ] 68 ] 69 ] 70 ] 71 ] 72 ] 73 ] 74 ] 75 ] 76 ] 77 ] 78 ] 79 ] 80 ] 81 ] 82 ] 83 ] 84 ] 85 ] 86 ] 87 ] 88 ] 89 ] 90 ] 91 ] 92 ] 93 ] 94 ] 95 ] 96 ] 97 ] 98 ] 99 ] 100 ] 101 ] 102 ] 103 ] 104 ] 105 ] 106 ] 107 ] 108 ] 109 ] 110 ] 111 ] 112 ] 113 ] 114 ] 115 ] 116 ] 117 ] 118 ] 119 ] 120 ] 121 ] 122 ] 123 ] 124 ] 125 ] 126 ] 127 ] 128 ] 129 ] 130 ] 131 ] 132 ] 133 ] 134 ] 135 ] 136 ] 137 ] 138 ] 139 ] 140 ] 141 ] 142 ] 143 ] 144 ] 145 ] 146 ] 147 ] 148 ] 149 ] 150 ] 151 ] 152 ] 153 ] 154 ] 155 ] 156 ] 157 ] 158 ] 159 ] 160 ] 161 ] 162 ] 163 ] 164 ] 165 ] 166 ] 167 ] 168 ] 169 ] 170 ] 171 ] 172 ] 173 ] 174 ] 175 ] 176 ] 177 ] 178 ] 179 ] 180 ] 181 ] 182 ] 183 ] 184 ] 185 ] 186 ] 187 ] 188 ] 189 ] 190 ] 191 ] 192 ] 193 ] 194 ] 195 ] 196 ] 197 ] 198 ] 199 ] 200 ] 201 ] 202 ] 203 ] 204 ] 205 ] 206 ] 207 ] 208 ] 209 ] 210 ] 211 ] 212 ] 213 ] 214 ] 215 ] 216 ] 217 ] 218 ] 219 ] 220 ] 221 ] 222 ] 223 ] 224 ] 225 ] 226 ] 227 ] 228 ] 229 ] 230 ] 231 ] 232 ] 233 ] 234 ] 235 ] 236 ] 237 ] 238 ] 239 ] 240 ] 241 ] 242 ] 243 ] 244 ] 245 ] 246 ] 247 ] 248 ] 249 ] 250 ] 251 ] 252 ] 253 ] 254 ] 255 ] 256 ] 257 ] 258 ] 259 ] 260 ] 261 ] 262 ] 263 ] 264 ] 265 ] 266 ] 267 ] 268 ] 269 ] 270 ] 271 ] 272 ] 273 ] 274 ] 275 ] 276 ] 277 ] 278 ] 279 ] 280 ] 281 ] 282 ] 283 ] 284 ] 285 ] 286 ] 287 ] 288 ] 289 ] 290 ] 291 ] 292 ] 293 ] 294 ] 295 ] 296 ] 297 ] 298 ] 299 ] 300 ] 301 ] 302 ] 303 ] 304 ] 305 ] 306 ] 307 ] 308 ] 309 ] 310 ] 311 ] 312 ] 313 ] 314 ] 315 ] 316 ] 317 ] 318 ] 319 ] 320 ] 321 ] 322 ] 323 ] 324 ] 325 ] 326 ] 327 ] 328 ] 329 ] 330 ] 331 ] 332 ] 333 ] 334 ] 335 ] 336 ] 337 ] 338 ] 339 ] 340 ] 341 ] 342 ] 343 ] 344 ] 345 ] 346 ] 347 ] 348 ] 349 ] 350 ] 351 ] 352 ] 353 ] 354 ] 355 ] 356 ] 357 ] 358 ] 359 ] 360 ] 361 ] 362 ] 363 ] 364 ] 365 ] 366 ] 367 ] 368 ] 369 ] 370 ] 371 ] 372 ] 373 ] 374 ] 375 ] 376 ] 377 ] 378 ] 379 ] 380 ] 381 ] 382 ] 383 ] 384 ] 385 ] 386 ] 387 ] 388 ] 389 ] 390 ] 391 ] 392 ] 393 ] 394 ] 395 ] 396 ] 397 ] 398 ] 399 ] 400 ] 401 ] 402 ] 403 ] 404 ] 405 ] 406 ] 407 ] 408 ] 409 ] 410 ] 411 ] 412 ] 413 ] 414 ] 415 ] 416 ] 417 ] 418 ] 419 ] 420 ] 421 ] 422 ] 423 ] 424 ] 425 ] 426 ] 427 ] 428 ] 429 ] 430 ] 431 ] 432 ] 433 ] 434 ] 435 ] 436 ] 437 ] 438 ] 439 ] 440 ] 441 ] 442 ] 443 ] 444 ] 445 ] 446 ] 447 ] 448 ] 449 ] 450 ] 451 ] 452 ] 453 ] 454 ] 455 ] 456 ] 457 ] 458 ] 459 ] 460 ] 461 ] 462 ] 463 ] 464 ] 465 ] 466 ] 467 ] 468 ] 469 ] 470 ] 471 ] 472 ] 473 ] 474 ] 475 ] 476 ] 477 ] 478 ] 479 ] 480 ] 481 ] 482 ] 483 ] 484 ] 485 ] 486 ] 487 ] 488 ] 489 ] 490 ] 491 ] 492 ] 493 ] 494 ] 495 ] 496 ] 497 ] 498 ] 499 ] 500 ] 501 ] 502 ] 503 ] 504 ] 505 ] 506 ] 507 ] 508 ] 509 ] 510 ] 511 ] 512 ] 513 ] 514 ] 515 ] 516 ] 517 ] 518 ] 519 ] 520 ] 521 ] 522 ] 523 ] 524 ] 525 ] 526 ] 527 ] 528 ] 529 ] 530 ] 531 ] 532 ] 533 ] 534 ] 535 ] 536 ] 537 ] 538 ] 539 ] 540 ] 541 ] 542 ] 543 ] 544 ] 545 ] 546 ] 547 ] 548 ] 549 ] 550 ] 551 ] 552 ] 553 ] 554 ] 555 ] 556 ] 557 ] 558 ] 559 ] 560 ] 561 ] 562 ] 563 ] 564 ] 565 ] 566 ] 567 ] 568 ] 569 ] 570 ] 571 ] 572 ] 573 ] 574 ] 575 ] 576 ] 577 ] 578 ] 579 ] 580 ] 581 ] 582 ] 583 ] 584 ] 585 ] 586 ] 587 ] 588 ] 589 ] 590 ] 591 ] 592 ] 593 ] 594 ] 595 ] 596 ] 597 ] 598 ] 599 ] 600 ] 601 ] 602 ] 603 ] 604 ] 605 ] 606 ] 607 ] 608 ] 609 ] 610 ] 611 ] 612 ] 613 ] 614 ] 615 ] 616 ] 617 ] 618 ] 619 ] 620 ] 621 ] 622 ] 623 ] 624 ] 625 ] 626 ] 627 ] 628 ] 629 ] 630 ] 631 ] 632 ] 633 ] 634 ] 635 ] 636 ] 637 ] 638 ] 639 ] 640 ] 641 ] 642 ] 643 ] 644 ] 645 ] 646 ] 647 ] 648 ] 649 ] 650 ] 651 ] 652 ] 653 ] 654 ] 655 ] 656 ] 657 ] 658 ] 659 ] 660 ] 661 ] 662 ] 663 ] 664 ] 665 ] 666 ] 667 ] 668 ] 669 ] 670 ] 671 ] 672 ] 673 ] 674 ] 675 ] 676 ] 677 ] 678 ] 679 ] 680 ] 681 ] 682 ] 683 ] 684 ] 685 ] 686 ] 687 ] 688 ] 688 ] 689 ] 690 ] 691 ] 692 ] 693 ] 694 ] 695 ] 696 ] 697 ] 698 ] 699 ] 700 ] 701 ] 702 ] 703 ] 704 ] 705 ] 706 ] 707 ] 708 ] 709 ] 710 ] 711 ] 712 ] 713 ] 714 ] 715 ] 716 ] 717 ] 718 ] 719 ] 720 ] 721 ] 722 ] 723 ] 724 ] 725 ] 726 ] 727 ] 728 ] 729 ] 730 ] 731 ] 732 ] 733 ] 734 ] 735 ] 736 ] 737 ] 738 ] 739 ] 740 ] 741 ] 742 ] 743 ] 744 ] 745 ] 746 ] 747 ] 748 ] 749 ] 750 ] 751 ] 752 ] 753 ] 754 ] 755 ] 756 ] 757 ] 758 ] 759 ] 760 ] 761 ] 762 ] 763 ] 764 ] 765 ] 766 ] 767 ] 768 ] 769 ] 770 ] 771 ] 772 ] 773 ] 774 ] 775 ] 776 ] 777 ] 778 ] 779 ] 780 ] 781 ] 782 ] 783 ] 784 ] 785 ] 786 ] 787 ] 788 ] 789 ] 790 ] 791 ] 792 ] 793 ] 794 ] 795 ] 796 ] 797 ] 798 ] 799 ] 800 ] 801 ] 802 ] 803 ] 804 ] 805 ] 806 ] 807 ] 808 ] 809 ] 810 ] 811 ] 812 ] 813 ] 814 ] 815 ] 816 ] 817 ] 818 ] 819 ] 820 ] 821 ] 822 ] 823 ] 824 ] 825 ] 826 ] 827 ] 828 ] 829 ] 830 ] 831 ] 832 ] 833 ] 834 ] 835 ] 836 ] 837 ] 838 ] 839 ] 840 ] 841 ] 842 ] 843 ] 844 ] 845 ] 846 ] 847 ] 848 ] 849 ] 850 ] 851 ] 852 ] 853 ] 854 ] 855 ] 856 ] 857 ] 858 ] 859 ] 860 ] 861 ] 862 ] 863 ] 864 ] 865 ] 866 ] 867 ] 868 ] 869 ] 870 ] 871 ] 872 ] 873 ] 874 ] 875 ] 876 ] 877 ] 878 ] 879 ] 880 ] 881 ] 882 ] 883 ] 884 ] 885 ] 886 ] 887 ] 888 ] 889 ] 890 ] 891 ] 892 ] 893 ] 894 ] 895 ] 896 ] 897 ] 898 ] 899 ] 900 ] 901 ] 902 ] 903 ] 904 ] 905 ] 906 ] 907 ] 908 ] 909 ] 910 ] 911 ] 912 ] 913 ] 914 ] 915 ] 916 ] 917 ] 918 ] 919 ] 920 ] 921 ] 922 ] 923 ] 924 ] 925 ] 926 ] 927 ] 928 ] 929 ] 930 ] 931 ] 932 ] 933 ] 934 ] 935 ] 936 ] 937 ] 938 ] 939 ] 940 ] 941 ] 942 ] 943 ] 944 ] 945 ] 946 ] 947 ] 948 ] 949 ] 950 ] 951 ] 952 ] 953 ] 954 ] 955 ] 956 ] 957 ] 958 ] 959 ] 960 ] 961 ] 962 ] 963 ] 964 ] 965 ] 966 ] 967 ] 968 ] 969 ] 970 ] 971 ] 972 ] 973 ] 974 ] 975 ] 976 ] 977 ] 978 ] 979 ] 980 ] 981 ] 982 ] 983 ] 984 ] 985 ] 986 ] 987 ] 988 ] 989 ] 990 ] 991 ] 992 ] 993 ] 994 ] 995 ] 996 ] 997 ] 998 ] 999 ] 1000 ] 1001 ] 1002 ] 1003 ] 1004 ] 1005 ] 1006 ] 1007 ] 1008 ] 1009 ] 1010 ] 1011 ] 1012 ] 1013 ] 1014 ] 1015 ] 1016 ] 1017 ] 1018 ] 1019 ] 1020 ] 1021 ] 1022 ] 1023 ] 1024 ] 1025 ] 1026 ] 1027 ] 1028 ] 1029 ] 1030 ] 1031 ] 1032 ] 1033 ] 1034 ] 1035 ] 1036 ] 1037 ] 1038 ] 1039 ] 1040 ] 1041 ] 1042 ] 1043 ] 1044 ] 1045 ] 1046 ] 1047 ] 1048 ] 1049 ] 1050 ] 1051 ] 1052 ] 1053 ] 1054 ] 1055 ] 1056 ] 1057 ] 1058 ] 1059 ] 1060 ] 1061 ] 1062 ] 1063 ] 1064 ] 1065 ] 1066 ] 1067 ] 1068 ] 1069 ] 1070 ] 1071 ] 1072 ] 1073 ] 1074 ] 1075 ] 1076 ] 1077 ] 1078 ] 1079 ] 1080 ] 1081 ] 1082 ] 1083 ] 1084 ] 1085 ] 1086 ] 1087 ] 1088 ] 1089 ] 1090 ] 1091 ] 1092 ] 1093 ] 1094 ] 1095 ] 1096 ] 1097 ] 1098 ] 1099 ] 1100 ] 1101 ] 1102 ] 1103 ] 1104 ] 1105 ] 1106 ] 1107 ] 1108 ] 1109 ] 1110 ] 1111 ] 1112 ] 1113 ] 1114 ] 1115 ] 1116 ] 1117 ] 1118 ] 1119 ] 1120 ] 1121 ] 1122 ] 1123 ] 1124 ] 1125 ] 1126 ] 1127 ] 1128 ] 1129 ] 1130 ] 1131 ] 1132 ] 1133 ] 1134 ] 1135 ] 1136 ] 1137 ] 1138 ] 1139 ] 1140 ] 1141 ] 1142 ] 1143 ] 1144 ] 1145 ] 1146 ] 1147 ] 1148 ] 1149 ] 1150 ] 1151 ] 1152 ] 1153 ] 1154 ] 1155 ] 1156 ] 1157 ] 1158 ] 1159 ] 1160 ] 1161 ] 1162 ] 1163 ] 1164 ] 1165 ] 1166 ] 1167 ] 1168 ] 1169 ] 1170 ] 1171 ] 1172 ] 1173 ] 1174 ] 1175 ] 1176 ] 1177 ] 1178 ] 1179 ] 1180 ] 1181 ] 1182 ] 1183 ] 1184 ] 1185 ] 1186 ] 1187 ] 1188 ] 1189 ] 1190 ] 1191 ] 1192 ] 1193 ] 1194 ] 1195 ] 1196 ] 1197 ] 1198 ] 1199 ] 1200 ] 1201 ] 1202 ] 1203 ] 1204 ] 1205 ] 1206 ] 1207 ] 1208 ] 1209 ] 1210 ] 1211 ] 1212 ] 1213 ] 1214 ] 1215 ] 1216 ] 1217 ] 1218 ] 1219 ] 1220 ] 1221 ] 1222 ] 1223 ] 1224 ] 1225 ] 1226 ] 1227 ] 1228 ] 1229 ] 1230 ] 1231 ] 1232 ] 1233 ] 1234 ] 1235 ] 1236 ] 1237 ] 1238 ] 1239 ] 1240 ] 1241 ] 1242 ] 1243 ] 1244 ] 1245 ] 1246 ] 1247 ] 1248 ] 1249 ] 1250 ] 1251 ] 1252 ] 1253 ] 1254 ] 1255 ] 1256 ] 1257 ] 1258 ] 1259 ] 1260 ] 1261 ] 1262 ] 1263 ] 1264 ] 1265 ] 1266 ] 1267 ] 1268 ] 1269 ] 1270 ] 1271 ] 1272 ] 1273 ] 1274 ] 1275 ] 1276 ] 1277 ] 1278 ] 1279 ] 1280 ] 1281 ] 1282 ] 1283 ] 1284 ] 1285 ] 1286 ] 1287 ] 1288 ] 1289 ] 1290 ] 1291 ] 1292 ] 1293 ] 1294 ] 1295 ] 1296 ] 1297 ] 1298 ] 1299 ] 1300 ] 1301 ] 1302 ] 1303 ] 1304 ] 1305 ] 1306 ] 1307 ] 1308 ] 1309 ] 1310 ] 1311 ] 1312 ] 1313 ] 1314 ] 1315 ] 1316 ] 1317 ] 1318 ] 1319 ] 1320 ] 1321 ] 1322 ] 1323 ] 1324 ] 1325 ] 1326 ] 1327 ] 1328 ] 1329 ] 1330 ] 1331 ] 1332 ] 1333 ] 1334 ] 1335 ] 1336 ] 1337 ] 1338 ] 1339 ] 1340 ] 1341 ] 1342 ] 1343 ] 1344 ] 1345 ] 1346 ] 1347 ] 1348 ] 1349 ] 1350 ] 1351 ] 1352 ] 1353 ] 1354 ] 1355 ] 1356 ] 1357 ] 1358 ] 1359 ] 1360 ] 1361 ] 1362 ] 1363 ] 1364 ] 1365 ] 1366 ] 1367 ] 1368 ] 1369 ] 1370 ] 1371 ] 1372 ] 1373 ] 1374 ] 1375 ] 1376 ] 1377 ] 1378 ] 1379 ] 1380 ] 1381 ] 1382 ] 1383 ] 1384 ] 1385 ] 1386 ] 1387 ] 1388 ] 1389 ] 1390 ] 1391 ] 1392 ] 1393 ] 1394 ] 1395 ] 1396 ] 1397 ] 1398 ] 1399 ] 1400 ] 1401 ] 1402 ] 1403 ] 1404 ] 1405 ] 1406 ] 1407 ] 1408 ] 1409 ] 1410 ] 1411 ] 1412 ] 1413 ] 1414 ] 1415 ] 1416 ] 1417 ] 1418 ] 1419 ] 1420 ] 1421 ] 1422 ] 1423 ] 1424 ] 1425 ] 1426 ] 1427 ] 1428 ] 1429 ] 1430 ] 1431 ] 1432 ] 1433 ] 1434 ] 1435 ] 1436 ] 1437 ] 1438 ] 1439 ] 1440 ] 1441 ] 1442 ] 1443 ] 1444 ] 1445 ] 1446 ] 1447 ] 1448 ] 1449 ] 1450 ] 1451 ] 1452 ] 1453 ] 1454 ] 1455 ] 1456 ] 1457 ] 1458 ] 1459 ] 1460 ] 1461 ] 1462 ] 1463 ] 1464 ] 1465 ] 1466 ] 1467 ] 1468 ] 1469 ] 1470 ] 1471 ] 1472 ] 1473 ] 1474 ] 1475 ] 1476 ] 1477 ] 1478 ] 1479 ] 1480 ] 1481 ] 1482 ] 1483 ] 1484 ] 1485 ] 1486 ] 1487 ] 1488 ] 1489 ] 1490 ] 1491 ] 1492 ] 1493 ] 1494 ] 1495 ] 1496 ] 1497 ] 1498 ] 1499 ] 1500 ] 1501 ] 1502 ] 1503 ] 1504 ] 1505 ] 1506 ] 1507 ] 1508 ] 1509 ] 1510 ] 1511 ] 1512 ] 1513 ] 1514 ] 1515 ] 1516 ] 1517 ] 1518 ] 1519 ] 1520 ] 1521 ] 1522 ] 1523 ] 1524 ] 1525 ] 1526 ] 1527 ] 1528 ] 1529 ] 1530 ] 1531 ] 1532 ] 1533 ] 1534 ] 1535 ] 1536 ] 1537 ] 1538 ] 1539 ] 1540 ] 1541 ] 1542 ] 1543 ] 1544 ] 1545 ] 1546 ] 1547 ] 1548 ] 1549 ] 1550 ] 1551 ] 1552 ] 1553 ] 1554 ] 1555 ] 1556 ] 1557 ] 1558 ] 1559 ] 1560 ] 1561 ] 1562 ] 1563 ] 1564 ] 1565 ] 1566 ] 1567 ] 1568 ] 1569 ] 1570 ] 1571 ] 1572 ] 1573 ] 1574 ] 1575 ] 1576 ] 1577 ] 1578 ] 1579 ] 1580 ] 1581 ] 1582 ] 1583 ] 1584 ] 1585 ] 1586 ] 1587 ] 1588 ] 1589 ] 1590 ] 1591 ] 1592 ] 1593 ] 1594 ] 1595 ] 1596 ] 1597 ] 1598 ] 1599 ] 1600 ] 1601 ] 1602 ] 1603 ] 1604 ] 1605 ] 1606 ] 1607 ] 1608 ] 1609 ] 1610 ] 1611 ] 1612 ] 1613 ] 1614 ] 1615 ] 1616 ] 1617 ] 1618 ] 1619 ] 1620 ] 1621 ] 1622 ] 1623 ] 1624 ] 1625 ] 1626 ] 1627 ] 1628 ] 1629 ] 1630 ] 1631 ] 1632 ] 1633 ] 1634 ] 1635 ] 1636 ] 1637 ] 1638 ] 1639 ] 1640 ] 1641 ] 1642 ] 1643 ] 1644 ] 1645 ] 1646 ] 1647 ] 1648 ] 1649 ] 1650 ] 1651 ] 1652 ] 1653 ] 1654 ] 1655 ] 1656 ] 1657 ] 1658 ] 1659 ] 1660 ] 1661 ] 1662 ] 1663 ] 1664 ] 1665 ] 1666 ] 1667 ] 1668 ] 1669 ] 1670 ] 1671 ] 1672 ] 1673 ] 1674 ] 1675 ] 1676 ] 1677 ] 1678 ] 1679 ] 1680 ] 1681 ] 1682 ] 1683 ] 1684 ] 1685 ] 1686 ] 1687 ] 1688 ] 1689 ] 1690 ] 1691 ] 1692 ] 1693 ] 1694 ] 1695 ] 1696 ] 1697 ] 1698 ] 1699 ] 1700 ] 1701 ] 1702 ] 1703 ] 1704 ] 1705 ] 1706 ] 1707 ] 1708 ] 1709 ] 1710 ] 1711 ] 1712 ] 1713 ] 1714 ] 1715 ] 1716 ] 1717 ] 1718 ] 1719 ] 1720 ] 1721 ] 1722 ] 1723 ] 1724 ] 1725 ] 1726 ] 1727 ] 1728 ] 1729 ] 1730 ] 1731 ] 1732 ] 1733 ] 1734 ] 1735 ] 1736 ] 1737 ] 1738 ] 1739 ] 1740 ] 1741 ] 1742 ] 1743 ] 1744 ] 1745 ] 1746 ] 1747 ] 1748 ] 1749 ] 1750 ] 1751 ] 1752 ] 1753 ] 1754 ] 1755 ] 1756 ] 1757 ] 1758 ] 1759 ] 1760 ] 1761 ] 1762 ] 1763 ] 1764 ] 1765 ] 1766 ] 1767 ] 1768 ] 1769 ] 1770 ] 1771 ] 1772 ] 1773 ] 1774 ] 1775 ] 1776 ] 1777 ] 1778 ] 1779 ] 1780 ] 1781 ] 1782 ] 1783 ] 1784 ] 1785 ] 1786 ] 1787 ] 1788 ] 1789 ] 1790 ] 1791 ] 1792 ] 1793 ] 1794 ] 1795 ] 1796 ] 1797 ] 1798 ] 1799 ] 1800 ] 1801 ] 1802 ] 1803 ] 1804 ] 1805 ] 1806 ] 1807 ] 1808 ] 1809 ] 1810 ] 1811 ] 1812 ] 1813 ] 1814 ] 1815 ] 1816 ] 1817 ] 1818 ] 1819 ] 1820 ] 1821 ] 1822 ] 1823 ] 1824 ] 1825 ] 1826 ] 1827 ] 1828 ] 1829 ] 1830 ] 1831 ] 1832 ] 1833 ] 1834 ] 1835 ] 1836 ] 1837 ] 1838 ] 1839 ] 1840 ] 1841 ] 1842 ] 1843 ] 1844 ] 1845 ] 1846 ] 1847 ] 1848 ] 1849 ] 1850 ] 1851 ] 1852 ] 1853 ] 1854 ] 1855 ] 1856 ] 1857 ] 1858 ] 1859 ] 1860 ] 1861 ] 1862 ] 1863 ] 1864 ] 1865 ] 1866 ] 1867 ] 1868 ] 1869 ] 1870 ] 1871 ] 1872 ] 1873 ] 1874 ] 1875 ] 1876 ] 1877 ] 1878 ] 1879 ] 1880 ] 1881 ] 1882 ] 1883 ] 1884 ] 1885 ] 1886 ] 1887 ] 1888 ] 1889 ] 1890 ] 1891 ] 1892 ] 1893 ] 1894 ] 1895 ] 1896 ] 1897 ] 1898 ] 1899 ] 1900 ] 1901 ] 1902 ] 1903 ] 1904 ] 1905 ] 1906 ] 1907 ] 1908 ] 1909 ] 1910 ] 1911 ] 1912 ] 1913 ] 1914 ] 1915 ] 1916 ] 1917 ] 1918 ] 1919 ] 1920 ] 1921 ] 1922 ] 1923 ] 1924 ] 1925 ] 1926 ] 1927 ] 1928 ] 1929 ] 1930 ] 1931 ] 1932 ] 1933 ] 1934 ] 1935 ] 1936 ] 1937 ] 1938 ] 1939 ] 1940 ] 1941 ] 1942 ] 1943 ] 1944 ] 1945 ] 1946 ] 1947 ] 1948 ] 1949 ] 1950 ] 1951 ] 1952 ] 1953 ] 1954 ] 1955 ] 1956 ] 1957 ] 1958 ] 1959 ] 1960 ] 1961 ] 1962 ] 1963 ] 1964 ] 1965 ] 1966 ] 1967 ] 1968 ] 1969 ] 1970 ] 1971 ] 1972 ] 1973 ] 1974 ] 1975 ] 1976 ] 1977 ] 1978 ] 1979 ] 1980 ] 1981 ] 1982 ] 1983 ] 1984 ] 1985 ] 1986 ] 1987 ] 1988 ] 1989 ] 1990 ] 1991 ] 1992 ] 1993 ] 1994 ] 1995 ] 1996 ] 1997 ] 1998 ] 1999 ] 2000 ] 2001 ] 2002 ] 2003 ] 2004 ] 2005 ] 2006 ] 2007 ] 2008 ] 2009 ] 2010 ] 2011 ] 2012 ] 2013 ] 2014 ] 2015 ] 2016 ] 2017 ] 2018 ] 2019 ] 2020 ] 2021 ] 2022 ] 2023 ] 2024 ] 2025 ] 2026 ] 2027 ] 2028 ] 2029 ] 2030 ] 2031 ] 2032 ] 2033 ] 2034 ] 2035 ] 2036 ] 2037 ] 2038 ] 2039 ] 2040 ] 2041 ] 2042 ] 2043 ] 2044 ] 2045 ] 2046 ] 2047 ] 2048 ] 2049 ] 2050 ] 2051 ] 2052 ] 2053 ] 2054 ] 2055 ] 2056 ] 2057 ] 2058 ] 2059 ] 2060 ] 2061 ] 2062 ] 2063 ] 2064 ] 2065 ] 2066 ] 2067 ] 2068 ] 2069 ] 2070 ] 2071 ] 2072 ] 2073 ] 2074 ] 2075 ] 2076 ] 2077 ] 2078 ] 2079 ] 2080 ] 2081 ] 2082 ] 2083 ] 2084 ] 2085 ] 2086 ] 2087 ] 2088 ] 2089 ] 2090 ] 2091 ] 2092 ] 2093 ] 2094 ] 2095 ] 2096 ] 2097 ] 2098 ] 2099 ] 2100 ] 2101 ] 2102 ] 2103 ] 2104 ] 2105 ] 2106 ] 2107 ] 2108 ] 2109 ] 2110 ] 2111 ] 2112 ] 2113 ] 2114 ] 2115 ] 2116 ] 2117 ] 2118 ] 2119 ] 2120 ] 2121 ] 2122 ] 2123 ] 2124 ] 2125 ] 2126 ] 2127 ] 2128 ] 2129 ] 2130 ] 2131 ] 2132 ] 2133 ] 2134 ] 2135 ] 2136 ] 2137 ] 2138 ] 2139 ] 2140 ] 2141 ] 2142 ] 2143 ] 2144 ] 2145 ] 2146 ] 2147 ] 2148 ] 2149 ] 2150 ] 2151 ] 2152 ] 2153 ] 2154 ] 2155 ] 2156 ] 2157 ] 2158 ] 2159 ] 2160 ] 2161 ] 2162 ] 2163 ] 2164 ] 2165 ] 2166 ] 2167 ] 2168 ] 2169 ] 2170 ] 2171 ] 2172 ] 2173 ] 2174 ] 2175 ] 2176 ] 2177 ] 2178 ] 2179 ] 2180 ] 2181 ] 2182 ] 2183 ] 2184 ] 2185 ] 2186 ] 2187 ] 2188 ] 2189 ] 2190 ] 2191 ] 2192 ] 2193 ] 2194 ] 2195 ] 2196 ] 2197 ] 2198 ] 2199 ] 2200 ] 2201 ] 2202 ] 2203 ] 2204 ] 2205 ] 2206 ] 2207 ] 2208 ] 2209 ] 2210 ] 2211 ] 2212 ] 2213 ] 2214 ] 2215 ] 2216 ] 2217 ] 2218 ] 2219 ] 2220 ] 2221 ] 2222 ] 2223 ] 2224 ] 2225 ] 2226 ] 2227 ] 2228 ] 2229 ] 2230 ] 2231 ] 2232 ] 2233 ] 2234 ] 2235 ] 2236 ] 2237 ] 2238 ] 2239 ] 2240 ] 2241 ] 2242 ] 2243 ] 2244 ] 2245 ] 2246 ] 2247 ] 2248 ] 2249 ] 2250 ] 2251 ] 2252 ] 2253 ] 2254 ] 2255 ] 2256 ] 2257 ] 2258 ] 2259 ] 2260 ] 2261 ] 2262 ] 2263 ] 2264 ] 2265 ] 2266 ] 2267 ] 2268 ] 2269 ] 2270 ] 2271 ] 2272 ] 2273 ] 2274 ] 2275 ] 2276 ] 2277 ] 2278 ] 2279 ] 2280 ] 2281 ] 2282 ] 2283 ] 2284 ] 2285 ] 2286 ] 2287 ] 2288 ] 2289 ] 2290 ] 2291 ] 2292 ] 2293 ] 2294 ] 2295 ] 2296 ] 2297 ] 2298 ] 2299 ] 2300 ] 2301 ] 2302 ] 2303 ] 2304 ] 2305 ] 2306 ] 2307 ] 2308 ] 2309 ] 2310 ] 2311 ] 2312 ] 2313 ] 2314 ] 2315 ] 2316 ] 2317 ] 2318 ] 2319 ] 2320 ] 2321 ] 2322 ] 2323 ] 2324 ] 2325 ] 2326 ] 2327 ] 2328 ] 2329 ] 2330 ] 2331 ] 2332 ] 2333 ] 2334 ] 2335 ] 2336 ] 2337 ] 2338 ] 2339 ] 2340 ] 2341 ] 2342 ] 2343 ] 2344 ] 2345 ] 2346 ] 2347 ] 2348 ] 2349 ] 2350 ] 2351 ] 2352 ] 2353 ] 2354 ] 2355 ] 2356 ] 2357 ] 2358 ] 2359 ] 2360 ] 2361 ] 2362 ] 2363 ] 2364 ] 2365 ] 2366 ] 2367 ] 2368 ] 2369 ] 2370 ] 2371 ] 2372 ] 2373 ] 2374 ] 2375 ] 2376 ] 2377 ] 2378 ] 2379 ] 2380 ] 2381 ] 2382 ] 2383 ] 2384 ] 2385 ] 2386 ] 2387 ] 2388 ] 2389 ] 2390 ] 2391 ] 2392 ] 2393 ] 2394 ] 2395 ] 2396 ] 2397 ] 2398 ] 2399 ] 2400 ] 2401 ] 2402 ] 2403 ] 2404 ] 2405 ] 2406 ] 2407 ] 2408 ] 2409 ] 2410 ] 2411 ] 2412 ] 2413 ] 2414 ] 2415 ] 2416 ] 2417 ] 2418 ] 2419 ] 2420 ] 2421 ] 2422 ] 2423 ] 2424 ] 2425 ] 2426 ] 2427 ] 2428 ] 2429 ] 2430 ] 2431 ] 2432 ] 2433 ] 2434 ] 2435 ] 2436 ] 2437 ] 2438 ] 2439 ] 2440 ] 2441 ] 2442 ] 2443 ] 2444 ] 2445 ] 2446 ] 2447 ] 2448 ] 2449 ] 2450 ] 2451 ] 2452 ] 2453 ] 2454 ] 2455 ] 2456 ] 2457 ] 2458 ] 2459 ] 2460 ] 2461 ] 2462 ] 2463 ] 2464 ] 2465 ] 2466 ] 2467 ] 2468 ] 2469 ] 2470 ] 2471 ] 2472 ] 2473 ] 2474 ] 2475 ] 2476 ] 2477 ] 2478 ] 2479 ] 2480 ] 2481 ] 2482 ] 2483 ] 2484 ] 2485 ] 2486 ] 2487 ] 2488 ] 2489 ] 2490 ] 2491 ] 2492 ] 2493 ] 2494 ] 2495 ] 2496 ] 2497 ] 2498 ] 2499 ] 2500 ] 2501 ] 2502 ] 2503 ] 2504 ] 2505 ] 2506 ] 2507 ] 2508 ] 2509 ] 2510 ] 2511 ] 2512 ] 2513 ] 2514 ] 2515 ] 2516 ] 2517 ] 2518 ] 2519 ] 2520 ] 2521 ] 2522 ] 2523 ] 2524 ] 2525 ] 2526 ] 2527 ] 2528 ] 2529 ] 2530 ] 2531 ] 2532 ] 2533 ] 2534 ] 2535 ] 2536 ] 2537 ] 2538 ] 2539 ] 2540 ] 2541 ] 2542 ] 2543 ] 2544 ] 2545 ] 2546 ] 2547 ] 2548 ] 2549 ] 2550 ] 2551 ] 2552 ] 2553 ] 2554 ] 2555 ] 2556 ] 2557 ] 2558 ] 2559 ] 2560 ] 2561 ] 2562 ] 2563 ] 2564 ] 2565 ] 2566 ] 2567 ] 2568 ] 2569 ] 2570 ] 2571 ] 2572 ] 2573 ] 2574 ] 2575 ] 2576 ] 2577 ] 2578 ] 2579 ] 2580 ] 2581 ] 2582 ] 2583 ] 2584 ] 2585 ] 2586 ] 2587 ] 2588 ] 2589 ] 2590 ] 2591 ] 2592 ] 2593 ] 2594 ] 2595 ] 2596 ] 2597 ] 2598 ] 2599 ] 2600 ] 2601 ] 2602 ] 2603 ] 2604 ] 2605 ] 2606 ] 2607 ] 2608 ] 2609 ] 2610 ] 2611 ] 2612 ] 2613 ] 2614 ] 2615 ] 2616 ] 2617 ] 2618 ] 2619 ] 2620 ] 2621 ] 2622 ] 2623 ] 2624 ] 2625 ] 2626 ] 2627 ] 2628 ] 2629 ] 2630 ] 2631 ] 2632 ] 2633 ] 2634 ] 2635 ] 2636 ] 2637 ] 2638 ] 2639 ] 2640 ] 2641 ] 2642 ] 2643 ] 2644 ] 2645 ] 2646 ] 2647 ] 2648 ] 2649 ] 2650 ] 2651 ] 2652 ] 2653 ] 2654 ] 2655 ] 2656 ] 2657 ] 2658 ] 2659 ] 2660 ] 2661 ] 2662 ] 2663 ] 2664 ] 2665 ] 2666 ] 2667 ] 2668 ] 2669 ] 2670 ] 2671 ] 2672 ] 2673 ] 2674 ] 2675 ] 2676 ] 2677 ] 2678 ] 2679 ] 2680 ] 2681 ] 2682 ] 2683 ] 2684 ] 2685 ] 2686 ] 2687 ] 2688 ] 2689 ] 2690 ] 2691 ] 2692 ] 2693 ] 2694 ] 2695 ] 2696 ] 2697 ] 2698 ] 2699 ] 2700 ] 2701 ] 2702 ] 2703 ] 2704 ] 2705 ] 2706 ] 2707 ] 2708 ] 2709 ] 2710 ] 2711 ] 2712 ] 2713 ] 2714 ] 2715 ] 2716 ] 2717 ] 2718 ] 2719 ] 2720 ] 2721 ] 2722 ] 2723 ] 2724 ] 2725 ] 2726 ] 2727 ] 2728 ] 2729 ] 2730 ] 2731 ] 2732 ] 2733 ] 2734 ] 2735 ] 2736 ] 2737 ] 2738 ] 2739 ] 2740 ] 2741 ] 2742 ] 2743 ] 2744 ] 2745 ] 2746 ] 2747 ] 2748 ] 2749 ] 2750 ] 2751 ] 2752 ] 2753 ] 2754 ] 2755 ] 2756 ] 2757 ] 2758 ] 2759 ] 2760 ] 2761 ] 2762 ] 2763 ] 2764 ] 2765 ] 2766 ] 2767 ] 2768 ] 2769 ] 2770 ] 2771 ] 2772 ] 2773 ] 2774 ] 2775 ] 2776 ] 2777 ] 2778 ] 2779 ] 2780 ] 2781 ] 2782 ] 2783 ] 2784 ] 2785 ] 2786 ] 2787 ] 2788 ] 2789 ] 2790 ] 2791 ] 2792 ] 2793 ] 2794 ] 2795 ] 2796 ] 2797 ] 2798 ] 2799 ] 2800 ] 2801 ] 2802 ] 2803 ] 2804 ] 2805 ] 2806 ] 2807 ] 2808 ] 2809 ] 2810 ] 2811 ] 2812 ] 2813 ] 2814 ] 2815 ] 2816 ] 2817 ] 2818 ] 2819 ] 2820 ] 2821 ] 2822 ] 2823 ] 2824 ] 2825 ] 2826 ] 2827 ] 2828 ] 2829 ] 2830 ] 2831 ] 2832 ] 2833 ] 2834 ] 2835 ] 2836 ] 2837 ] 2838 ] 2839 ] 2840 ] 2841 ] 2842 ] 2843 ] 2844 ] 2845 ] 2846 ] 2847 ] 2848 ] 2849 ] 2850 ] 2851 ] 2852 ] 2853 ] 2854 ] 2855 ] 2856 ] 2857 ] 2858 ] 2859 ] 2860 ] 2861 ] 2862 ] 2863 ] 2864 ] 2865 ] 2866 ] 2867 ] 2868 ] 2869 ] 2870 ] 2871 ] 2872 ] 2873 ] 2874 ] 2875 ] 2876 ] 2877 ] 2878 ] 2879 ] 2880 ] 2881 ] 2882 ] 2883 ] 2884 ] 2885 ] 2886 ] 2887 ] 2888 ] 2889 ] 2890 ]


Иосиф Бродский

Компьютерная графика - А.Н.Кривомазов, июль 2011 г.


Из письма луны Н.:
Взяла за правило всегда наблюдать, где находятся К. и М. Если у них не какие-то тайны, всегда стараюсь
подходить и участвовать в беседе. Первая тройка в боевой готовности. Пока они не возражают. Ц. Н.


Опубликовано в журнале:

«НЛО» 2006, № 79
К 10-ЛЕТИЮ СМЕРТИ ИОСИФА БРОДСКОГО


МИХАИЛ МЕЙЛАХ

"Поэт сам узнает по темпераменту своего предшественника..."
(Из разговоров с Иосифом Бродским)

Сорок один год назад, когда зимой 1965 года я приехал к Бродскому в деревушку Архангельской области, куда он был сослан «за тунеядство», он прочитал мне только что написанные стихи на смерть Элиота: «Он умер в январе, в начале года…» А спустя 31 год, в тот же зимний месяц, умер он сам — я до сих пор помню окутанную морозным туманом маленькую железнодорожную станцию на юге Франции, откуда, ожидая пересадки, я позвонил в Россию знакомым, от которых услыхал горестную весть.

После отъезда Бродского в Америку мы не виделись семнадцать лет. За эти годы произошло множество всевозможных событий: например, я, в качестве политического заключенного, посидел в тюрьме, а он получил Нобелевскую премию. В первую же свою поездку на Запад в 1989 году я позвонил ему из Голландии от общих друзей, чтобы поздравить с днем рождения, и он сразу назначил мне свидание в Лондоне, где мы, как и в последующие наши встречи в этом городе, довольно много времени проводили вместе, но в тот раз это он показал мне британскую столицу; помнится, когда мы дошли до Трафальгарской площади, он, по праву старшего, отправил меня в Национальную галерею, а сам, будучи «сердечником» и утомленный долгой прогулкой, отправился отдыхать.

В одну из наших последующих лондонских встреч я предложил ему записать разговор на пленку. Он поначалу отнекивался, потом согласился, и было заметно, что говорить о старых годах ему явно интересно, и мне кажется, не только я, но и он с сожалением прервал разговор, когда вошла Мария и сказала, что хочет идти с ним гулять... В первой части нашего разговора Иосиф, с присущей ему суггестивностью проникновения — в данном случае в толщу советского быта (замечательным поэтическим примером той же суггестивности может служить его «Представление») и со своим замечательным юмором, рассказывал о своей «предыстории» — о годах отрочества, о юности, об арестах, о так называемом «самолетном деле»; потом мы заговорили о его поэтических истоках.

 

* * *

 

М.М. Мне хотелось бы поговорить с вами о вещах, которые мы обсуждали в давние шестидесятые годы, когда вы живали зимой в Комарове или когда я вас навещал в деревне Норенской. Речь шла о том, что жизнь пытается всех нас втискивать в какие-то готовые формы, будь то модели сознания или жизненные структуры. А вы всегда были ориентированы на то, чтобы из этого выбиваться и эти модели ломать. Соответственно, на бытовом уровне это должно было вести к большому количеству различных...

И.Б. …неприятностей…

М.М. …и конфликтных ситуаций, к разным необычным казусам. Возвращаясь к «древним временам» — в Советском Союзе, например, всем полагалось работать, вернее, где-то служить...

И.Б. Это правда...

М.М. …по случаю чего вы, помнится, предложили вместо памятников вождям ставить памятники коню. И помнится, бывали забавные ситуации, связанные с тем, как вы, поступив на какую-нибудь работу, тут же пытались от нее избавиться. Я помню ваши рассказы о каких-то лодках, на которых вы отплывали с каких-то островов...

И.Б. Правда, было такое. Это, наверное, замечательная тема — ведь в свое время со всем этим связаны были довольно сильные переживания. Но начать надо с того, что никакой идеей, которая была бы связана с ломкой стандартов, мои поступки тогда не регулировались, подобной программы как таковой у меня не было. Но очевидно по крайней мере одно — в возрасте лет пятнадцати меня стала пугать перспектива движения по рельсам, то есть буквально: средняя школа — высшее учебное заведение — и т.д. Классе в седьмом или восьмом (не говоря уже о более позднем времени), когда все молодые люди вокруг разговаривали о том, в какой институт они поступят и кем оттуда выйдут, меня всегда охватывало сильное недоумение, смешанное даже с некоторым ужасом, потому что я уже тогда понимал, что через пять лет я буду хотеть чего-то совершенно другого, и все это меня очень сильно озадачивало. Установку, о которой вы говорите, я осознал позже, но и тогда, когда она во мне только зрела, жизнь моя уже стала принимать довольно диковинный характер. Например, в пятнадцать лет я сбежал из школы — просто потому, что она мне очень надоела и мне было интереснее читать книжки. Но это ни в коей мере не является свидетельством какого-то уникального предрасположения к чему бы то ни было — о стихотворстве я вообще тогда не помышлял. В седьмом или восьмом классе я просто приходил в школу с двумя или тремя книжками, которые читал на уроках. Очень хорошо помню, например, роман Джеймса Олдриджа «Дипломат», довольно большой том, которым я в восьмом классе зачитывался. И не потому, что он «про иностранную жизнь», а... уже и не знаю, с чем это связано — по крайней мере, то, что там описывалось, не очень совпадало с тем, что происходило вокруг, и это было интересно.

Итак, в пятнадцать лет я сбежал из школы и пошел работать на завод. Это и был, думаю, тот момент, когда я «сошел с рельс». Что, так или иначе, до известной степени продолжалось и дальше. Вообще же отвечать на подобные вопросы, заниматься этакой ретроспекцией, довольно трудно — по той простой причине, что я уже, действительно, ничего из этого толком не помню, хотя что-то все-таки вспоминается... Детали восстанавливать сложно — свою ведь жизнь знаешь гораздо хуже, чем, скажем, историю Древней Греции!

Устраиваться на работу пришлось потому, что необходимо было на что-то существовать. Первый год я проработал на заводе фрезеровщиком, что было даже интересно и увлекательно, так как, во-первых, вокруг был настоящий стопроцентный рабочий класс, а кроме того, там было живо то, что называется «справедливостью — несправедливостью». Помню, я изобрел какое-то замечательное приспособление. Это называлось рационализацией труда и весьма поощрялось. Я пришел с моим рацпредложением куда полагалось, и надо мной очень жестоко посмеялись. Вышел я оттуда, чуть не плача... понял, что мое рацпредложение псу под хвост, что оно никому не нужно... Потом я около двух или трех месяцев работал в морге областной больницы. Туда я пошел потому, что возымел такую нормальную еврейскую мечту: стать врачом, точнее, нейрохирургом. И вообще, мне нравился белый халат, мне казалось, что в нем я выгляжу не как санитар, а как совершенно полноправный доктор. Сие, разумеется, было довольно комично. К тому же морг располагался прямо под стеной «Крестов», и через эту стену заключенные во время прогулок перебрасывали записочки, а я их пытался переправить по адресам. А потом была масса всяких других работ, профессий, диковинных занятий...

М.М. Тоже достаточно экзотических?

И.Б. Ну, может, и достаточно экзотических... Ведь быть помощником прозектора — это уже достаточно экзотично. Но я ушел оттуда, потому что тем летом (это, по-моему, был 55-й или 56-й год) у отца был инфаркт. Он выписался из больницы и, узнав, где я зарабатываю себе на жизнь, немедленно потребовал, чтобы я оттуда свалил. Да мне и самому это уже изрядно надоело. Там были еще и другие обстоятельства, довольно кошмарные, которые я мог бы описать, но боюсь, что получится этакий Алексей Максимович Горький с «Моими университетами». Потом начались геологические экспедиции, куда можно было уехать на лето и заработать достаточно, чтобы некоторое время прожить. Но примерно к декабрю деньги кончались, и надо было искать новые места трудоустройства. Я был фотографом в газете, фотографом в Ортопедическом институте, который располагался в совершенно замечательном месте — около Петропавловской крепости...

М.М. Там, где на фасаде «Богоматерь с младенцем» Петрова-Водкина?

И.Б. Да, в Институте травматологии. Там я проработал довольно долго — и не потому, что работа была интересная — там масса всяческих уродов с вывихами... — меня более привлекали медсестры и врачихи. А потом... потом были работы самые разнообразные: где-то кочегаром, в каких-то банях... всего уже не упомню.

М.М. А помните, — поскольку не существовало «уборщиков», у Гарика Гинзбурга-Воскова, который тоже сменил множество мест работы, в трудовой книжке было записано, что он работал «уборщицей»?

И.Б. Во всяком случае, к этому самому злосчастному 64-му году, когда меня взяли за шиворот и посадили под замок (это было в третий раз, но на этот раз всерьез, и я получил свои пять лет), из трудовой книжки выяснилось, что за предыдущие пять лет я сменил чуть ли не шестнадцать мест работы.

И тем не менее все это, повторяю, ни в коем случае не было связано с ломкой стандартов. Мне тогда очень хотелось учиться и получить высшее образование. Но для этого у меня не было абсолютно никаких оснований, по той простой причине, что «мы сбежамши» из восьмого класса. Однажды летом я пытался сдать экстерном экзамены за десятилетку, но из этого ничего не вышло. Просто потому, что, когда я пришел на экзамены, выяснилось вдруг, что надо сдавать еще и астрономию, а уж ее я точно не знал. Жизнь тогда носила весьма и весьма приблизительный и такой среднеинтуитивный характер. Помню, как я разгуливал по другой стороне Невы, глядя на эти самые Коллегии, и не то чтобы, скажем, обливался слезами, но так, облизывался...

М.М. Помните — когда мы с нашим общим приятелем навещали вас в Норенской, вы устроили чудное представление: оба вы, ставшие к этому времени деклассированными бродягами, прорываетесь ко мне на банкет после защиты диссертации, а вас не впускают…

И.Б. Кстати, меня особенно привлекал исторический факультет — мне нравились эти аркады... Ну, что делать, все это было...

М.М. Не могли бы вы с позиций вашего теперешнего опыта подробнее высказаться о качестве жизни в тогдашнем Советском Союзе?

И.Б. Не знаю, что я могу сказать по этому поводу... была нормальная жизнь...

М.М. Ну, назвать ту жизнь нормальной, наверное, все-таки трудно. «Нормальным» ли было то странное сочетание всеобщей нищеты с огромным интересом к мировой культуре, плюс тот, присущий молодости, метафизический ракурс существования...

И.Б. Молодость, знаете ли, это плюс довольно существенный! Вообще, говорить обо всем этом в общих чертах тоже довольно странно. Да, нормальная жизнь — такой она нам представлялась, и другой мы не знали. Процент «раздражителей» был примерно равен проценту «утешителей», то есть бред общественного устройства уравновешивался ценностью личных отношений. И вообще, пока это общественное устройство не начинало тебя по какой-то причине молотить, его можно было игнорировать, не обращать на него никакого внимания — радио не слушать, газет не читать. И даже когда оно тебя «доставало», можно было не воспринимать это всерьез. Даже такой чистый, неразбавленный абсурд, как допросы, даже мордобой — все это как-то не производило на меня впечатления. Хуже, когда сам начинаешь выходить из себя, возмущаться, что-то выкрикивать... Попадая к ним в застенок, мы в какой-то момент начинали понимать, что нам самим это нужно, для набора некоего душевного капитала, что ли, и тогда мы отключались и дальше уже были спокойны... Потому-то они так и бесились. Помню только один момент, когда я растерялся. Это было на суде — судья меня спросила: а как вы, Бродский, представляете себе свое участие в строительстве коммунизма? Это было настолько ошеломляюще, что меня несколько даже пошатнуло, а так — все нормально.

М.М. Между прочим, вы сказали, что этот арест, который я прекрасно помню, был третьим... Мы в тот вечер собрались у композитора Сергея Слонимского, куда и вы должны были прийти, но не пришли. А утром выяснилось, что, когда вы туда направлялись, вас арестовали возле вашего дома. Когда я после этого был у вас в ссылке в деревне Норенской, вы, а впоследствии и Уманский, рассказывали мне о втором аресте, это большая история...

И.Б. Большая история — это как раз скорее третий. А второй был по делу Шахматова и Уманского. Ну, а первый был, кажется, после выставки бельгийского искусства, года точно не помню...

М.М. Да, почему-то для одной из первых «оттепельных» выставок в Эрмитаже было избрано совершенно провинциальное новое бельгийское искусство — до сих пор помню название этой выставки, звучавшее тогда вполне заумно: «От Менье до Пермеке». Так что же это за арест?

И.Б. Это произошло на площади перед Русским музеем, там еще и памятника Пушкину не было…

М.М. …про который Набоков написал, что Пушкин, вытянув руку ладонью вверх, вышел посмотреть, идет ли дождь.

И.Б. Я даже не понимаю, почему мы там оказались — масса молодых людей, сильно возбужденных, человек, наверное, двести. Подъехали воронки, всех нас по ним распихали и отвезли в Главный штаб, где держали довольно долго, дней шесть или семь, да еще устроили так называемый «татарский помост»... Знаете, что это? Это когда вас бросают на пол, поверх кладутся деревянные щиты, а потом мусора выбивают на них чечетку... Ну, это так... — все зависит от перспективы, от точки зрения, с какой рассматривать, это можно и не считать за арест, скорее привод. Но некоторые получили контузии…

А следующий случай — это совсем другое. Когда мне было лет восемнадцать или девятнадцать, я познакомился с интересными людьми. Одним из них был Саша Уманский, который сейчас живет и здравствует, другой — Гарик Гинзбург-Восков, которого вы тоже прекрасно знаете. А с третьим связано самое невероятное, что вообще со мной приключалось в этой жизни. Этим человеком был Алик Шахматов, бывший военный летчик, изгнанный из ВВС — во-первых, за пьянку, во-вторых, за интерес к женам комсостава. Он стал работать в геофизической лаборатории. И вот, представьте, приходит человек из армии, а тут говорят о Гегеле, Шлегеле, Канте, Марксе, йоге и т. д. Этот салат произвел на него довольно сильное впечатление.

Я уже плохо помню, с чего это началось... То ли с литобъединения, где, видимо, я и встретился с Шахматовым, или, наоборот, это он меня туда привел... мне, надо сказать, этот петербургский андеграунд действительно представлялся какой-то подземной жизнью. Кроме того, Алик преподавал музыку в Доме офицеров, игру на гитаре или на чем-то еще... Надо еще принять во внимание мои увлечения военно-воздушным флотом и Сент-Экзюпери, так что мы с ним очень подружились и общались довольно долго. Потом он уехал в Красноярск, где, кажется, женился.

И вот в один прекрасный день я получил от него письмо из Самарканда, куда он меня в этаких цветастых восточных выражениях звал в гости. И я, ничтоже сумняшеся, все бросил (впрочем, что там было бросать?) и через всю страну помчался на поезде в Самарканд. Но гостеприимство его оказалось скорее на бумаге или, скажем так, вербального порядка. Некоторое время мы кантовались как бездомные, мотались с места в место, ночевали Бог знает где — в каких-то оранжереях, у корейца-художника, который оформлял щиты то ли для Дома связи, то ли Красной армии... Какой-то абсолютно фантастический эпос! Зима была довольно жуткая, холодная, мы сильно мыкались, и в конце концов нам пришло в голову — а почему бы нам просто не перелететь через границу, угнав самолет в Афганистан?

М.М. Вот-вот, когда я был в заключении, у нас в зоне как раз был парень по прозвищу Пилот. Он действительно был летчиком в Азербайджане и в один прекрасный день решил сбежать в Иран. Что он и сделал: перелетел через границу, приземлился на каком-то маленьком аэродроме, сдался иранским властям и стал требовать свидания с американским консулом, чтобы просить политического убежища в США. Его посадили в тюрьму, где его в самом деле посетил консул, который обещал помочь, но больше не появлялся. Спустя несколько месяцев за нашим Пилотом пришли, завязали ему глаза, посадили в машину и долго везли куда-то — бедняга надеялся, что сейчас его посадят в американский самолет и отправят в Штаты, пробовал задавать вопросы, но никто ни слова не отвечал. В какой-то момент машина остановилась, его пересадили в другую машину — все это в полном молчании — и тут он почувствовал острый запах сапожного гуталина, по которому мгновенно понял, что его довезли до границы и сдали, что называется, с потрохами советским властям. А вы — далеко ли улетели?

И.Б. Начали мы с того, что я вырвал из Большой советской энциклопедии карту пограничного района. Составили план: садимся в четырехместный «Як-12», Алик рядом с летчиком, я сзади, поднимаемся на определенную высоту, и тут я трахаю этого летчика по голове заранее припасенным кирпичом, и Алик берет управление самолетом в свои руки... Мы даже довольно близко подошли к осуществлению этого плана, тем более что Алик говорил, что ему, как летчику, каждую весну хотелось «подлетнуть», то есть полетать. Мы приехали в Самаркандский аэропорт, купили два билета, на третий не хватило денег, но на борт самолета так и не взошли...

М.М. А для кого третий билет?

И.Б. Ни для кого, просто самолет был четырехместный, а нам не нужны были свидетели. И вот, сидел я в скверике около аэропорта и вдруг увидел того летчика, с которым мы должны лететь. Как сейчас помню — приземистый блондин в кожаной куртке... И мое ретивое взыграло вспять! А было еще одно обстоятельство — денег совершенно никаких не оставалось, мосты как бы сожжены, а на мелкую сдачу с билетов я купил кулек грецких орехов. И, сидя на скамеечке, колол их тем самым заготовленным кирпичом. Вы знаете, как выглядит ядрышко ореха — очень похоже на мозг человека... И уже от одного этого мне стало немного не по себе, плюс я увидел летчика и подумал: он ведь мне ничего дурного не сделал, что же я его буду кирпичом по голове бить? Тут я еще вспомнил, что у меня есть девушка, или так мне казалось, — на самом деле она уже тогда вышла замуж. И я сказал Алику — завал, я не согласен. В общем, мы вернули билеты в кассу...

Я забыл сказать, что эта история началась значительно раньше. Ведь еще в Ленинграде Алик мне говорил, что знает расположение ракетных установок и не понимает, почему он это свое знание должен держать при себе, почему бы его не продать?! Я хотел бы, говорит, чтобы ты поехал в Москву, установил там контакт с иностранцами, мы бы им изложили, где что находится, а они бы отправили нас на Запад. Уж не знаю, как это ему представлялось — через посольство или, того лучше, почтой, только я ему сказал, что идея бредовая, но, как он есть мой друг, я не в состоянии ему отказать... Тогда мы на этом и остановились, а в Самарканде негде было ночевать, нечего было есть, до Москвы далеко... Почему и вправду не сесть в самолет с кирпичом за пазухой?

М.М. Неужели он все это принимал всерьез?

И.Б. Да, Алик ко всему относился чрезвычайно серьезно и очень был не-доволен моим отказом. Уж не знаю, что у него там творилось в голове, он был существом довольно диковатым и, в общем, несимпатичным. Но это я теперь понимаю, а тогда он мне казался вполне... — в общем, это был мой приятель.

Денег от возвращенных билетов хватило только на один билет в Москву. И поскольку весь этот замечательный план разрушил я, то улетел он. А я опять ночевал в оранжерее, даже написал об этом рассказ (не знаю, куда он девался). Потом отправился на базар и нанялся делать дверь для сортира. Сколотил ее замечательно — даже два сердечка вырезал... Заработанных денег хватило на билет до Воронежа. Не помню, ел ли я что-нибудь в этом поезде, но от Воронежа добирался зайцем.

Тут надобно добавить, что еще в Самарканде мы в один прекрасный день зашли погреться в гостиницу и в холле познакомились с человеком, который впоследствии оказался адвокатом Джека Руби, а также с его спутником, который, как мне представляется, был не кто иной, как Ли Харви Освальд. Тогда шел процесс над Гарри Пауэрсом — американским пилотом-разведчиком, сбитым около Свердловска, и адвокат этот — его звали Мелвин Бейли — приехал в Россию. Это был довольно известный адвокат, который кого угодно в каком угодно суде мог представить невменяемым. К защите Пауэрса его, естественно, не допустили, и он решил попутешествовать, и так он оказался в Самарканде. Мы познакомились, и я думаю, что и история Шахматова, и, впоследствии, мое дело с этим как-то связаны, но мне эти связи были малоинтересны. КГБ, вероятно, уже тогда все на ус мотало. Позже я слышал версию, будто Шахматов был нанят этой конторой, чтобы спровоцировать господина, которого мы встретили в холле гостиницы. С одной стороны, в это верилось, с другой — нет.

М.М. Помнится, когда в 63-м году произошло убийство Кеннеди, после этого вас вскоре арестовали и выслали, вы вообще все это связывали воедино, что несколько напоминало то, как Анна Андреевна объясняла, что холодная война началась из-за того, что в 46-м году ее посетил Исайя Берлин… А чем кончилась история с Шахматовым?

И.Б. Довольно плачевно. Надо сказать, что до этого он один раз уже побывал в тюрьме. Тогда, начитавшись, как я говорил, одновременно Гегеля, йоги, Маркса и всего остального добра, он в общежитии геофизической обсерватории имени Воейкова бросил в чей-то суп галошу — как бы в качестве протеста против окружающей его реальности. И получил год за хулиганство, чем, видимо, был напуган. А тут, после Самарканда, его снова взяли, причем за «хранение и ношение». И он сразу заявил, что загадочный феномен хранения и ношения огнестрельного оружия объяснит только представителю государственной безопасности. Каковой и был ему предоставлен. И Алик сразу выложил ему все, что вообще про кого-то знал.

М.М. Гарик Восков объясняет это тем, что тот, испугавшись, что снова попадет к уголовникам, решил, как это называлось, «выломиться» в политические и в своих показаниях изобразил своих ленинградских знакомых членами антисоветской группировки. От срока, впрочем, это его не спасло.

И.Б. Да, и таким образом, 29 января 61-го или 62-го года произошел тот арест, который мы назвали вторым, а по сути — первый, когда меня взяли за хвост и увезли. Там я кантовался долго, недели две или три...

М.М. «Прошел январь за окнами тюрьмы…» 29-го вас, кажется, как раз выпустили. Поразительно, что вы вообще оттуда вышли.

И.Б. Во всей этой истории вообще много поразительного. Как ни странно, мы почему-то сразу, с порога, были взяты под надзор Москвой. А дело Шахматова о «хранении и ношении» было то ли красноярское, то ли хабаровское, следователь был откуда-то оттуда. А, с одной стороны, между госбезопасностью местной, то есть ленинградской, и провинциальной, с другой — между столичной и местной существовали довольно большие трения, объясняемые чрезвычайно простыми обстоятельствами. Дело в том, что наш с вами родной город был «колыбелью революции» и потому люди из ленинградского управления продвигались по службе несколько более стремительно, нежели люди из провинции, из того же, скажем, Киева или Таганрога, Читы или Омска. Что, естественно, порождало в их рядах некоторую неприязнь к ленинградским коллегам и вызывало желание вбить клин между Ленинградом и Москвой, заставляя столичные власти вмешиваться в дела местные (уже без меня, но в деле, со мною все-таки связанном, и с результатами, как мне представляется, безукоризненными — это снова произошло в деле Марамзина).

Меня арестовали как подозреваемого, но в процессе допроса я превратился в обвиняемого. Причем происходит все довольно просто...

М.М. Это мы проходили — меняется протокол допроса: для подозреваемого — с зеленой чертой, а для обвиняемого — уже с красной...

И.Б. Это в ваше время сделали зеленые и красные черты, а в наше — просто пишущая машинка стучала по бумажке, на которой уже стояла печать городского прокурора или что-то в этом роде. Следователь выходил в соседнюю комнату, диктовал машинистке, и она все это приносила в зубах. Показания на меня дали только двое — Шахматов и тогдашняя жена Уманского, которого Шахматов «посадил» и у которого на обыске нашли много всякой антисоветчины, наподобие письма президенту США. Но этих показаний оказалось недостаточно, по той причине, что Шахматов сам был обвиняемым. Всего же допросили человек двадцать. А ко мне ни у кого не было потом никаких претензий, у Шурки Уманского — уж точно, он потом даже писал мне об этом. Я себя там вел самым, с точки зрения органов, подоночным образом — просто не отвечал ни на какие вопросы, ни пока был подозреваемым, ни когда стал обвиняемым. Мне говорят: «Теперь вы будете отвечать?» Я говорю: «Нет». — «Почему?» И тут — совершенно замечательным образом — из меня вывалилась фраза, смысла которой я теперь совершенно не представляю: «Потому что это ниже моего человеческого достоинства». Что я имел в виду под этими «ниже», «выше» — ума не приложу!

М.М. Может быть, теперь о третьем аресте?

И.Б. О третьем вы и сами все знаете — все происходило на ваших глазах. А вот арест, о котором я вам сейчас рассказывал, был, пожалуй, все-таки не второй, а третий. Ведь до того меня еще взяли по делу «Синтаксиса», самиздатского журнала, который издавал в Москве Алик Гинзбург. Следователь Кривошеин у меня был... Начиная с 1959-го, я там оказывался с интервалами в два года. Но на второй раз это уже не производит того впечатления. В первый раз производит, а второй, третий... — уже все равно.

М.М. Возвращаясь к самаркандским событиям, надо заметить, что в ту пору бегство на Запад было, я бы сказал, таким фольклорным сюжетом. Помните, был господин по прозвищу Гуляй-Нога, который приехал в Батуми и оттуда пустился вплавь в Турцию? А сколько всевозможных проектов мы выдумывали!

И.Б. Сюжеты, связанные с бегством, можно встретить еще у Гаршина и Гарина-Михайловского — все бегут в Америку. У нас была масса всяких фантазий. Мой приятель Гарик Гинзбург-Восков очень надо мной смеялся и любил потом вспоминать, как я, который ни в физике, ни в гидродинамике ни уха ни рыла, придумал план подводной лодки. Он говорил: а что у тебя будет в качестве двигателя? — Двигателя чего? — спрашиваю. — Но нужно же, говорит, лодку двигать, нужен же мотор какой-то. Я говорю: ну, возьмем из пылесоса... Был план, мой или не помню чей, воздушного шара с корзиной, который надо наполнить гелием и ждать попутного ветра. А на тот случай, если мы уже в воздухе, а ветер вдруг подует в противную сторону, заготавливался (в том-то и заключалась подлость) транспарант «Вступайте в ряды ДОСААФ!»...

М.М. Забавно, что ваш план впоследствии все же реализовался. А другая область проектов — когда будет свобода и у нас будет свой журнал, кто в нем будет вести какие разделы и что печатать. И эта идея тоже осуществилась — теперь есть «Звезда». Но я хочу вас спросить: вы были вырваны из российского контекста, выброшены на Запад, оказались в мире, который все мы воображали на свой лад. Мне как-то раз даже представилось, что мир этот существует только в рассказах людей, которые к нам якобы приезжают с Запада, а остальное время спят в каких-то бункерах и, когда просыпаются, рассказывают нам свои сны. Было бы интересно узнать, как этот новый мир стал приобретать для вас черты реальности.

И.Б. Когда я в Пулкове сел в самолет, я не был уверен, что он не приземлится где-нибудь возле Свердловска. В самолете оказалось полно венгерских офицеров, которые очень внимательно, глазами профессиональных военных, смотрели вниз. Потом самолет забрался в облака, а потом внизу появился Будапешт. В салон вошли пожилые американки с голубыми волосами. И тут все как-то стало для меня материализовываться. Вдруг начинают ходить стюардессы в передничках, разносить что-то, на чем изображен Моцарт. С вами тоже что-то начинает происходить, но прежде, чем вы успеваете это осознать, самолет приземляется... Сначала была Вена, было жарко. Я почему-то считал, что будет прохладно — Запад, наверное, ассоциировался в моем сознании с холодом, с севером. Потом Англия — это уже было лучше, недели две я там привыкал. В Лондоне Исайя Берлин в первый же день пригласил меня в «Атенеум» — в свой клуб, куда я явился в джинсах, в которых выехал из России, так что был некоторый конфуз. А потом Штаты — такое невероятное перемещение в пространстве! Мне все время казалось, будто я брежу. Это был прямой рейс Лондон — Детройт, и когда мы приземлялись, я увидел в иллюминатор больше автомобилей, чем за всю свою жизнь до этого момента. Они стояли припаркованные. И тут я что-то начал понимать. Вышли — жара чудовищная, градусов сорок. Первое, что я увидел, был огромный, гигантского роста негр-полицейский в темных очках, в шляпе, увешанный уж я не знаю чем — револьверами, переговорными устройствами, какими-то бляхами... как будто он сейчас будет защищать Сталинград. И когда меня встретили друзья, репортеры, телекамеры... мне стало вовсе худо, что-то творилось с глазами. Наверное, со мной случилось то, что американцы называют «культурным шоком», но это, по-видимому, уже совсем другая тема…

М.М. Путешествуя по вашей биографии старых лет, мы как-то все время оказывались в стороне от того момента, когда вы начали «водить пером по бумаге».

И.Б. Читать стихи я начал рано: Бернса в переводах Маршака, Саади, потом почти стандартный набор — естественно, Есенина, Маяковского и т. д. А в экспедициях на Дальнем Востоке я познакомился с несколькими геологами из Дальневосточного геологического управления. Они мне показали стихи двух поэтов-геологов, одним из них был Олег Тарутин1. Я посмотрел, почитал... и подумал, что про это можно написать, наверное, что-то более интересное. Но в результате у меня тоже оказался нормальный такой юношеский набор сантиментов — ничего особенного, никаких откровений свыше на меня не сходило...

Но с этими стихами я стал соваться в литературные объединения. Одно, кажется, было при газете «Смена», где я познакомился с довольно замечательными людьми, из которых некоторые на всю жизнь остались моими друзьями, например Яков Гордин. Там меня стали «нести» со страшной силой. Видимо, именно в этом я и нуждался, потому что, когда тебя «несут», ты (это, впрочем, зависит от темперамента) либо распадаешься, начинаешь заниматься другими делами, либо, напротив, воодушевляешься, думаешь — я вам докажу. О том, чтобы заниматься поэзией систематически, о карьере стихотворца, я не помышлял, меня это не интересовало. Это был побочный продукт существования, причем довольно долго, лет до двадцати пяти — двадцати шести. Так и происходит, пока не обнаруживается, что этим ты занимаешься чаще, чем иным. И тогда это уже другие дела... В моем случае это произошло очень поздно. Даже когда я показал Анне Андреевне свои стихи, ей посвященные, ее похвальные слова особого впечатления на меня не произвели. Потом я перечитал стихотворение, подумал — да, ничего. Думать о том, чем я, собственно, занимаюсь, мне было не очень интересно, а было просто интересно писать. Когда занимаешься стихотворством, начинаешь в большей степени смотреть на себя со стороны. Ну, это как в детстве, когда я, например, одно время ходил сутулясь, чтобы казаться прохожим старше или будто я чем-то озабочен.

Как-то раз, мальчишкой, я стоял на набережной рядом с домом Цехновицера2 и свесил руки над водой через парапет. А там, внизу, водичка течет только в одну сторону. И я думаю — ну вот, и у меня между ладонями ветер тоже движется, только невидимо, в ту же самую сторону, что и водичка. А рядом стоят люди — рыбку ловят. И я подумал — бьюсь об заклад, что ничего подобного никому на этой набережной в данный момент в голову не приходит...

Стихи более или менее всерьез — это у меня началось году в 67-м — 68-м. А в начале все это было несерьезно... Хотя, когда я показывал стихи разным людям, которые были постарше, — после того как познакомился с Женькой (Е. Рейном. — М.М.), с Бобышевым и прочими — кто-то говорил: «хорошие», но это почему-то во мне не оседало и не становилось реальностью сознания. Может быть, по молодости лет? И вообще, жизнь была — от стихотворения к стихотворению. Когда везло — везло, когда не везло — не везло. Таким, во всяком случае, то время мне сейчас представляется.

Наверное, когда мне было лет двадцать шесть, уже после многих приключений — тюрьмы и всего прочего, шел я, помню, в какую-то компанию читать стишки и думал: «Ну, что у меня есть мною написанного? Есть шесть или семь стихотворений». И так — всегда, то есть более ли менее принимаешь последние пять-шесть, или даже три-четыре последних стихотворения, а все, что написано раньше, — ни в какие ворота. Не отсев, а как бы отбрасывание, отталкивание предыдущей ступени — в природе этого дела.

Ну, а в молодости переход в какое-то новое качество, может быть, произошел, когда я написал «Исаака и Авраама». Тогда мне показалось, что это, может быть, и всерьез, и не потому, что вещь хорошая, а потому, что тогда я как раз одновременно читал и Библию, и «Божественную комедию», и произошла какая-то идентификация с этим материалом.

М.М. Сейчас нередко говорят о вашем дружеском и литературном окружении тех лет как о поэтической группе.

И.Б. В ретроспективе все начинает разрастаться. Для меня реально существовал только определенный круг, а рядом было несколько групп. Для меня существует Женечка, который в известной степени научил меня писать стихи. Существовали Толя и Дима (А. Найман и Д. Бобышев. — М.М.). Был еще круг, который составляли Уфлянд, Виноградов и Кулле. Был еще Горбовский и молодые люди «с той стороны»3. Потом появилось что-то вроде Сосноры. Отношения были несколько размытыми, но, например, Уфлянда и Рейна я обожаю и по сей день. Носило ли все это характер каких-то литературных направлений — не знаю. Помню, нам очень нравился Еремин. Кулле не производил такого впечатления. С приличным энтузиазмом относились мы к Горбовскому, и он тоже хорошо к нам относился. Кушнер создал поэзию «эха», а мы стремились — если это не слишком громко сказано — к тому, чтобы каждое стихотворение было какой-то стилистической новостью. Нам казалось, что так надо.

Я недостаточно силен в теории, чтобы определять признаки каких-то групп. Мы просто чем-то друг другу нравились и были нужны друг другу. Когда я к этим людям, Жене и остальным, приблизился, это для меня оказалось очень интересным и нужным. Был еще и «цеховой» признак — Женя, Найман и я были евреи. Не знаю, чем бы я стал без этого окружения. Впрочем, как и наоборот — наша связь была высоко органичной. И вот, «волшебный хор», как называла нас Анна Андреевна, потерял свой «купол» и распался на разные голоса. Для меня все существовало дольше, поскольку я оказался вовне и память о них сохранялась незыблемой. Они же оставались вблизи друг от друга, им было что делить, о чем спорить, они развивались... А для меня все это превратилось в иероглиф прошлого. У каждого человека должны быть счастливые воспоминания. За неимением других, для меня такую роль играют эти.

М.М. Можно ли говорить о влиянии Ахматовой — ее стилистики, поэтики — на ваши стихи тех лет?

И.Б. Субъективно — это влияние очень невелико, а объективно — не знаю, потому что просто невозможно сказать, что влияет, а что нет. Ведь признаки влияния не только в заимствовании, но и в отталкивании, выдающем старание быть непохожим.

Мы много с Анной Андреевной говорили о стихах, вообще много говорили. Она ко мне очень хорошо относилась. И как-то сказала: «А зачем, собственно, вы вообще здесь сидите? Вам же не могут нравиться мои стихи!» Я, конечно, кипятился, что-то там выкрикивал — мол, Анна Андреевна, как вы можете?! Однако влияние ее было действительно другого свойства — нравственного, этического, это был как бы непропечатанный фрагмент текста, который для меня и был главным, не говоря уже просто о человеческой радости с ней разговаривать, ее созерцать. Ничего лучше в своей жизни я не видел, душа ее была как бы другого качества. И хотелось быть на нее похожим, хотя все, казалось, должно было нас разделять — и пол, и жизнь, и, до известной степени, культура. Году в 63-м я ходил к ней почти каждый день, и для меня сделалось как-то легче «становиться ею»... Конечно же, это — влияние, и если оно не прошло бесследно, то лучшего мне комплимента и быть не может. А непохожесть стилистики, техники — это совсем другое. Она мне как-то сказала: «Иосиф, что делать поэту, если он знает все свои приемы? Мы ведь с вами знаем все рифмы русского языка. Где же выход?» И я, не задумываясь, брякнул: «В величии замысла!» Это стало нашей дежурной фразой. Анна Андреевна даже подмигивала, произнося ее.

У нее был другой уровень отношения к реальности, к людям. Люди научались от нее самым разнообразным вещам. Ведь воспитание — это предвидение всего, что вообще может когда-нибудь случиться. Поэтому преподаватели должны быть старше, чтобы срезать нам путь к тому или иному опыту. И тут уж наше дело, принять его или нет. Я, конечно же, все принимал.

М.М. Но вы недвусмысленно заявляли, что по поэтике вам ближе Цветаева, не так ли?

И.Б. Безусловно, и так это и остается. Сначала были Цветаева и Мандельштам. Мандельштама я прочел, когда мне шел, наверное, двадцать второй год. Он произвел на меня очень сильное впечатление. Я тогда работал на кафедре кристаллографии, где я делал какие-то вакуумные камеры, и некоторое время меня там держали благодаря моему опыту фрезеровщика. В том же здании, в конце коридора Петровских коллегий, была университетская библиотека. Работа начиналась в девять, а к десяти, когда библиотека открывалась, я туда сбегал. Там я прочел «Камень» и «Tristia», и они произвели на меня невероятное впечатление.

М.М. Я помню, как замечательно интересно вы выступали здесь, в Лондоне, на мадельштамовской конференции, комментируя чуть ли не каждый доклад. А в конце шестидесятых годов у вас, по-моему, был некоторый «откат» от Мандельштама — вы были тогда увлечены прозой Набокова…

И.Б. Я говорил о своем впечатлении от первого прочтения Мандельштама, и других впечатлений подобной интенсивности у меня уже в жизни не было, за вычетом Цветаевой, которая мне ближе по темпераменту — с ее не-вероятной языковой энергией, просто катастрофической. Что касается акмеизма, то если к Серебряному веку и можно предъявлять какие-то претензии, то, пожалуй, в том, что он слишком много пользовался поэтикой тех, кого отвергал, — символистов и, через них, гармонической школы. То есть это был возврат к гармонической школе, ее внятности — через голову символистов. А Марина Ивановна — это уже совершенно другие дела! Невероятный нерв в стихах! Но в то время что-либо вообще попадалось очень редко, и я на все набрасывался. Может быть, в этом даже некоторое достоинство того времени — культура становилась твоей собственной добычей, а не просто бралась с полки. Тогда к ней по-иному и относишься, полнее ее впитываешь. Это азарт охоты, ощущение добычи вместо повседневного питания.

М.М. Применительно к Западу иногда говорят об обратном варианте — о феномене перенасыщенного раствора, что, по-моему, преувеличение.

И.Б. На Западе происходит следующее: получаешь образование — от Платона до наших дней. Выстраивается некая рациональная система. Но поэт сам узнает по темпераменту своего предшественника — он слышит его голос, тональность, узнает его, на него накидывается. Узнает свое предыдущее воплощение и становится от него зависимым. У поэтов, которых я знаю, есть свои лютые привязанности, не хуже моей привязанности к Цветаевой или чьей-то — к Мандельштаму. Вот мой любимый Дерек Уолкотт обожает некоего Эдварда Томаса — замечательного английского поэта, не похожего на него ни по темпераменту, ни по звучанию. Томас погиб в Первую мировую войну. Он был большим другом Фроста. И это Фрост заставил его писать стихи, а так — он писал ботаническую прозу. Это очень чистая струя в поэзии, а Уолкотт вроде бы из совсем другого теста: негр, что-то тропическое... А у Томаса настолько чистая лирика, какая-то греза о поэзии, что даже я, когда читаю, хочу сам написать что-то подобное. То есть на самом деле влияние, источник вдохновения — это то, что очищает вам душу. Мне — Цветаева, ему — Эдвард Томас, как, впрочем, и мне, но уже не так, как ему... В этом храме разные иконостасы, и некоторые из них узнаешь, хочешь добиться с ними слияния. Стараешься, ну а дальше — уже можешь или не можешь...

М.М. В разговоре о старшем поколении мы не коснулись еще одной фигуры, которой явно недостает в данном контексте, — Бориса Пастернака.

И.Б. С Борисом Леонидовичем у меня отношения несколько сложнее. Я его читал в течение четырех-пяти лет, но долго, пока не прочел «Спекторского», ничего не понимал — хоть кол на голове теши! Потом пришло понимание, но двойственное. Я понял — замечательный поэт, готов его читать и днем, и ночью. Но что-то в нем вызывает у меня... не то чтобы сопротивление, нет... Пастернак — гений микрокосмоса, у него в стихе какая-то центростремительная тенденция. Стих все время заворачивается вокруг самого себя — такая роза, бутон. Это его строфа. А если говорить о тех, кто мне дорог (включая себя самого), то мне интереснее тенденция центробежная — с каждой строкой постоянное расширение радиуса. У Пастернака в поздних стихах это тоже есть, но в процентах девяноста им написанного — движение центростремительное. Такой получается натурфилософский господин, который мог увидеть космос и на подмосковной даче, и в городском дворе... Замечательно, но это уже совершенно другой темперамент. Я, конечно, его обожаю, но научиться у него абсолютно нечему. Ведь сколько у него было эпигонов, а никого не осталось!

М.М. Ну, а Хлебников, обэриуты, советская поэзия? Рейн, кажется, был единственным, кто прочел ее всерьез.

И.Б. А знаете, не единственный! Я тоже читал. Правда, он действительно всех прочитал, и это на него оказало большее влияние. Например, его рифмы, особенно в конце 50-х — начале 60-х годов, восходят к Сельвинскому, Каменскому, Крученыху... Странный поэт Сельвинский. У него совершенно замечательные каденции, удивительные цезуры, никто так не умеет обращаться с размерами! Его интонации неповторимы. Вот я его читаю и не понимаю, чтó, именно чтó, а не кто составляет его книжки, что это он с собой делает. Потому что все это совершенно замечательно можно было выстроить... Почему вот он считал, что ему позарез необходимо печатать все эти поэмы?!

Обэриутов я, наверное, прочитал тогда же, когда и вы. Из всей этой компании Введенский, конечно, самое крупное явление. У Введенского самое сильное впечатление произвели на меня «Элегия» и «Четыре описания». Там все на месте, это очень крупные вещи. А это сравнение птиц с офицерами! «Четыре описания» — это грандиозно, но эффект ослабляется тем, что им же самим написано до того и после. Все остальное — в некотором роде самопастиш. Можно выделить еще четыре-пять стихотворений, а в остальном чувствуется какой-то автоматизм.

Олейников, при всех его достоинствах, — это не так уж много. Хармс — совсем другое, два или три замечательных рассказа. А поэзия — нет. С поэтами тогда вообще было довольно сложно — их всех погубил для вечности Хлебников, и они уже не знали, что с собой делать. Получались либо квази-хлебниковы, либо... В общем, самими собой они так и не стали. Может быть, потому, что и жизнь их была прервана слишком рано. Стал самим собой один Заболоцкий.

М.М. Тут я с вами не согласен. Введенский — состоявшийся поэт, и Хармс как поэт — очень значительное явление…

И.Б. Я вообще, как говорят англичане, не держу большой свечи перед этими иконами. Я сдержанно отношусь и к обэриутам, и к Хлебникову, который более крупный визионер, нежели поэт. Два-три стихотворения. Хотя и этого не так уж мало. Было время, когда я обожал Вагинова. Но в общем, всех их ценишь в контексте, в котором они существовали. Настоящая же поэзия — это нечто вне контекста, выпадающее из него или создающее свой собственный контекст. А их поэзия вне контекста много не весит. Конечно, о ней можно говорить на уровне культуры, ее жизни, ее ткани... Но «Гомер и Уитмен шумят поверх сосен...».

 

 

1) Олег Аркадьевич Тарутин (1935—2000) — поэт, автор детских книг и фантастической прозы. Геолог, участник многих экспедиций, в том числе антарктических. Жил в Ленинграде. — Примеч. ред.

2) Юрий Орестович Цехновицер, архитектор, сын историка литературы Ореста Цехновицера, жил в Ленинграде на Адмиралтейской набережной. — Примеч. М. Мейлаха.

3) По-видимому, имеются в виду участники ЛИТО под руководством Глеба Семенова при Горном институте на Васильевском острове, — то есть на другом берегу Невы. В ЛИТО Горного института занимались Глеб Горбовский, Александр Городницкий, Владимир Британишский и другие. — Примеч. М. Мейлаха.





Источник: http://magazines.russ.ru/nlo/2006/79/mm40.html




    Иосиф Бродский
	
	
	      Открытка из Лиссабона


     Монументы событиям, никогда не имевшим места:

     Несостоявшимся кровопролитным войнам.
     Фразам, проглоченным в миг ареста.
     Помеси голого тела с хвойным
     деревом, давшей Сан-Себастьяна.
     Авиаторам, воспарявшим к тучам
     посредством крылатого фортепьяно.
     Создателю двигателя с горючим
     из отходов воспоминаний. Женам
     мореплавателей - над блюдом
     с одинокой яичницей. Обнаженным
     Конституциям. Полногрудым
     Независимостям. Кометам,
     пролетевшим мимо земли (в погоне
     за бесконечностью, чьим приметам
     соответствуют эти ландшафты, но не
     полностью). Временному соитью
     в бороде арестанта идеи власти
     и растительности. Открытью
     Инфарктики - неизвестной части
     того света. Ветреному кубисту
     кровель, внемлющему сопрано
     телеграфных линий. Самоубийству
     от безответной любви Тирана.
     Землетрясенью - подчеркивает современник, -
     народом встреченному с восторгом.
     Руке, никогда не сжимавшей денег,
     тем более - детородный орган.
     Сумме зеленых листьев, вправе
     заранее презирать их разность.
     Счастью. Снам, навязавшим яви
     за счет населенья свою бессвязность.

             1988





Закат.

Компьютерная графика - А.Н.Кривомазов, июль 2011 г.




Биография Бродского, часть 1                 Биография Бродского, часть 2       
Биография Бродского, часть 3

Cтраницы в Интернете о поэтах и их творчестве, созданные этим разработчиком:

Музей Иосифа Бродского в Интернете ] Музей Арсения Тарковского в Интернете ] Музей Вильгельма Левика в Интернете ] Музей Аркадия Штейнберга в Интернете ] Поэт и переводчик Семен Липкин ] Поэт и переводчик Александр Ревич ] Поэт Григорий Корин ] Поэт Владимир Мощенко ] Поэтесса Любовь Якушева ]

Требуйте в библиотеках наши деловые, компьютерные и литературные журналы: СОВРЕМЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ ] МАРКЕТИНГ УСПЕХА ] ЭКОНОМИКА XXI ВЕКА ] УПРАВЛЕНИЕ БИЗНЕСОМ ] НОУ-ХАУ БИЗНЕСА ] БИЗНЕС-КОМАНДА И ЕЕ ЛИДЕР ] КОМПЬЮТЕРЫ В УЧЕБНОМ ПРОЦЕССЕ ] КОМПЬЮТЕРНАЯ ХРОНИКА ] ДЕЛОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ ] БИЗНЕС.ПРИБЫЛЬ.ПРАВО ] БЫСТРАЯ ПРОДАЖА ] РЫНОК.ФИНАНСЫ.КООПЕРАЦИЯ ] СЕКРЕТНЫЕ РЕЦЕПТЫ МИЛЛИОНЕРОВ ] УПРАВЛЕНИЕ ИЗМЕНЕНИЕМ ] АНТОЛОГИЯ МИРОВОЙ ПОЭЗИИ ]


ООО "Интерсоциоинформ" free counters

free counters

Hosted by uCoz